Мистер Джеймс Вернер, с другой стороны, столь же решительно уверял, что стоял прямо перед дверью купе с того момента, как вышел мистер Кэмпбелл, а после того, как он сам вошёл в купе, к ним никто не присоединился от Фаррингдон-стрит до Олдгейта, и дама, насколько он помнил, не двигалась с места на протяжении всего путешествия.
– Нет, Фрэнка Эррингтона не приговорили к смертной казни, – произнёс Старик в углу с сардонической улыбкой, – благодаря смекалке сэра Артура Инглвуда, его адвоката. Обвиняемый категорически отрицал свою тождественность с человеком в твидовом костюме и клялся, что не видел миссис Хейзелдин с одиннадцати часов утра того рокового дня. Доказательств его утверждений не имелось; более того, по мнению мистера Кэмпбелла, мужчина в твидовом костюме по всей вероятности, не убийца. Здравый смысл не допускал предположения, что женщине могли без её ведома ввести смертельный яд, пока она мило болтала со своим убийцей.
Мистер Эррингтон сейчас живёт за границей. Он собирается жениться. Не думаю, что кто-либо из его настоящих друзей хоть на мгновение поверил, что он совершил подлое преступление. Полиция думает, что знает лучше. Они действительно много знают – например, что это не самоубийство, и если бы человек, который, несомненно, ехал в метро вместе с миссис Хейзелдин в тот роковой день, не имел преступления на своей совести, он давно бы нарушил обет молчания и пролил свет на эту тайну.
Что касается того, кем был тот человек, то полиция не желает испытывать ни малейшего сомнения, оставаясь слепой. В непоколебимой уверенности в том, что Эррингтон виноват, они провели несколько месяцев в неустанных трудах, пытаясь найти новые и более убедительные доказательства его вины. Но ничего не выйдет, потому что их не существует. Нет никаких убедительных улик против настоящего убийцы, потому что он – один из тех умнейших негодяев, которые думают обо всём, предвидят все возможности, великолепно знают человеческую природу, понимают, что против них могут быть представлены доказательства, и действуют соответственно.
Наш мерзавец с самого начала прятался в тени Фрэнка Эррингтона. Фрэнк Эррингтон был той пылью, которую злодей, выражаясь метафорически, бросил в глаза полиции, и вы должны признать, что ему удалось ослепить их. Ослепить в такой степени, чтобы заставить их полностью забыть одно простое маленькое предложение, подслушанное мистером Эндрю Кэмпбеллом, которое, конечно же, было ключом ко всему – единственную оплошность, допущенную хитрым мошенником: «Au revoir! Не опаздывай сегодня вечером». Миссис Хейзелдин в тот вечер шла в оперу со своим мужем…
– Вы удивлены? – добавил он, пожав плечами. – Вы ещё не видите трагедии, которая, как живая, развернулась перед моими глазами? Легкомысленная молодая жена, флирт с другом? – всё мишура, всё притворство. Я взял на себя труд, которым полагалось немедленно заняться полиции – разузнать кое-что о финансах дома Хейзелдинов. Деньги являются причиной преступления в девяти случаях из десяти.
Я обнаружил, что завещание Мэри Беатрис Хейзелдин предъявлено мужем, её единственным душеприказчиком, и наследство представляло собой сумму в 15 000 фунтов стерлингов. Более того, я узнал, что мистер Эдвард Шолто Хейзелдин был бедным клерком какого-то поставщика, когда женился на дочери богатого строителя из Кенсингтона – а потом обратил внимание на тот факт, что безутешный вдовец позволил своей бороде отрасти после смерти жены.
– Нет никаких сомнений в том, что он был умным негодяем, – добавило странное существо, взволнованно склонившись над столом и вглядываясь в лицо Полли. – Вы знаете, как смертельный яд был введён в организм бедной женщины? Самым простым из всех способов, известным каждому преступнику в Южной Европе. Кольцом – да! кольцом с крошечной полой иглой, способной выделить количество синильной кислоты, достаточное для того, чтобы убить двух человек вместо одного. Мужчина в твидовом костюме пожал руку своей очаровательной спутнице – вероятно, она и укола-то не почувствовала; в любом случае у неё не было причин для вскрика. Напоминаю, что преступник имел неограниченные возможности – благодаря своей дружбе с мистером Эррингтоном – добыть тот яд, который ему требовался, не говоря уже о визитной карточке своего друга. Мы не можем определить, сколько месяцев назад он начал копировать Фрэнка Эррингтона стилем одежды, фасоном усов, общим внешним видом – и изменения были настолько постепенны, что никто из окружения Эррингтона не заметил этого. Он выбрал в качестве козла отпущения человека своего роста и телосложения, с такими же волосами.