Разумеется, мориски отправлялись и в другие города и области Магриба. Часть их, перевалив за Пиренеи, ушла даже во Францию, где некоторые поселились в Дордони и южнее Бордо, а другие через Марсель выехали на Ближний Восток. Но главными местами их расселения стали Фес, Рабат, Тетуан и Лараш в Марокко, столица и называвшиеся уже районы Туниса, главный и другие прибрежные города Алжира, откуда они направлялись во внутренние области, где обычно находили приют у земляков, предки которых прибыли сюда двумя-тремя столетиями раньше.
Как от в Тунисе, в Алжире и Марокко они быстро находили себе занятие, ибо, как правило, были искусными кузнецами, каменщиками, оружейниками, плотниками, граверами, гончарами, сапожниками, портными, садовниками и т. п. Благодаря им в. Магрибе расцвели сельское хозяйство и ремесла, городская жизнь и городская культура в таких центрах, как Константина, Медеа, Милиана. Поселившиеся в Блиде с XVI в. андалусцы положили начало разведению цитрусовых в Алжире. В Аннабе, куда прибыло много эмигрантов из Севильи, выдвинулся Мустафа Карденас (впоследствии шейх андалусцев Туниса), внедривший на востоке Алжира массовое насаждение оливковых рощ. В столице страны к 1615 г. насчитывалась «тысяча домов морисков». Но это не было исключением. Алжирские порты Беджайя, Рашгун и особенно Шершель были еще с XIII в. заселены андалусцами, а с XVI в. нередко управлялись торговым патрициатом морисков. Шершель в XVI в. была целиком заполнена беженцами из Гранады, Валенсии и даже Арагона. Ремесленники и мореходы, они стали фанатичными приверженцами «священной войны» против испанцев, надеясь вернуть себе утраченную отчизну. Для организации этой войны они не жалели сил, вводя производство новых видов оружия (например, аркебузов), обеспечивая снабжение кораблей корсаров и набор их экипажей, финансируя сбыт захваченных ими трофеев и пленников.
В XVII в. в Алжире были известны такие мориски, как строитель крепостей и портов Хамиро аль-Андалуси, слепой поэт Ибрахим из Больфодо, славившийся своим богатством купец Сиди Али Морено. Тогда в городе Алжире проживало 6 тыс. андалусцев, которые делились на мудехаров из Гранады и тагаринов («обарагонившихся») из Арагона и Валенсии. И сейчас еще в алжирской столице сохранился район Тагарэн, на месте которого раньше стояло первое поселение тагаринов. В дальнейшем влияние андалусцев на всех прочих горожан (баляди) Алжира было столь сильным, что постепенно само понятие «хадри» («горожанин», «культурный человек») стало в Алжире отождествляться с андалусским мавром. Особенно много их было в Тлемсене и в прибрежных городах Арзеве, Шершели, Мостаганеме, Беджайе. Последний город стал почти полностью «андалусским». Среди его правителей были выходцы из Гранады (Ибн Али аль-Хусейн), Хетувы (Ибн Гамр) и Альмерии (Ибн аль-Калун). Как пишет алжирский историк Мулай Бельхамиен, рост Мостаганема во многом был вызван возникшим здесь в XII в. культом марабута Сиди Мазуза аль-Бахрн, андалусца из Альмерии, ставшего для Мостаганема примерно тем же, чем был Сиди Бумедьен для Тлемсена. Кроме того, этому же способствовал приток сюда андалусских эмигрантов с XIV в.
С учетом всего этого становится понятным, почему крупнейший ученый современного Туниса Хасан Хусни Абд аль-Ваххаб, андалусец по происхождению, особенно интересуется этнической историей своего народа. Почему директор Национальной библиотеки Алжира Махмуд Буайяд, говоря о своем родном городе Тлемсене, обязательно упомянет о вкладе андалусцев в его развитие. Почему старейший политический и общественный деятель Алжира Тауфик аль-Мадани начинает свои мемуары с упоминания о происхождении его семьи из Гранады «в соответствии с документами семейного архива». Наконец, достаточно спросить марокканца о не вполне арабской внешности его соотечественника, чтобы он, не задумываясь, ответил: «Так ведь он родом из Феса. Очевидно, андалусец».
Нигде андалусское влияние сегодня не ощутимо столь сильно, как в Марокко. Чтобы понять это, достаточно пройтись по старой касбе (цитадели) Рабата, которую строили в XVII в. именно андалусцы. И хотя в целом зубчатые стены-великаны и гигантский портал касбы оставляют впечатление излишней тяжеловесности, преувеличенной массивности, сразу же чувствуется что-то знакомое, неуловимое — то ли тунисское, то ли тлемсенское. Улицы здесь вымощены большими каменными плитами или представляют собой широкие лестницы из того же коричневато-красного кирпича, что и стены касбы. Дома тесно прижаты друг к другу и громоздятся один над другим подобно саклям в горном ауле. Окна их по мусульманской традиции должны выходить лишь во внутренние дворики. Двери обычно массивные, деревянные, окованные медью и украшенные двойными рядами выпуклых шляпок больших гвоздей, расположенных ромбами или прямыми линиями. На каждой такой двери, напоминающей скорее ворота, висит железное кольцо-молоток для стука. Встречаются здесь и более современные дома с окнами наружу, но лишь на окраинах касбы. Над всем господствует минарет самой старой в Рабате мечети XII в., также выстроенный андалусскими мастерами.
Мы спускаемся по ступеням, вдыхая аромат цветов и слушая журчание фонтана. Здесь разбит великолепный сад в андалусском стиле. Выходим на увитую плющом и виноградом смотровую площадку с прекрасным видом на океан. Здесь расположилось уютное мавританское кафе. Оглядываюсь вокруг и подмечаю нечто знакомое в белой с темно-голубой каймой окраске домов, многоступенчатой террасе кафе, ее сочетании с зеленью сада и синью морской воды далеко внизу. Все это очень напоминает Сиди-Бу-Саид: те же краски, великолепие панорамы, то же сочетание седой старины и отнюдь не музейной естественности, то же типичное для андалусской манеры слияние ландшафта, удобства, полезности и изощренного декора.
Не менее впечатляет знакомство с памятниками андалусского мастерства в Фесе. В созидании Феса андалусцы участвовали буквально с первых лет. Уже в IX в. сюда прибыли, как уже говорилось, изгнанники из Кордовы, основавшие кварталы Андалусцев, по сведениям гида — «наиболее беспокойное предместье» города. Впоследствии в Фесе в разное время жили почти все известные мавры, вынужденные покинуть Андалусию. Фес, какой он есть, создавался постепенно и во многом их мыслью, их знаниями, их руками. К услугам андалусцев прибегали почти все правители Магриба и все повелители Феса, в том числе вожди кочевых берберских племен. И хотя, как считают историки, «изощренной архитектурой» и «коммерческим духом» Фес в равной степени обязан и андалусцам, и переселившимся сюда еще в IX в. арабским беженцам из Кайруана, пальму первенства они все же отдают маврам аль-Андалуса.
Можно часами любоваться такими всемирно известными произведениями творцов Феса, как фонтан Наджжарин (Плотников). В нем удивительно воплотилась забота художников далекого от нас времени о том, чтобы человек постоянно видел красоту, преисполнялся и наслаждался ею. Плотники, квартал которых располагался здесь, издавна приходили сюда за водой, ибо фонтан Наджжарин, как и прочие фонтаны Феса, — это источник, подобный «фонтану слез» в Бахчисарае. Однако при взгляде на Наджжарин меньше всего думаешь о его практическом предназначении. Он — совершенное произведение искусства: от зубчатого навеса над изогнутой в волны черепичной трехскатной крыши до изумительных красок мозаики и рельефной лепки, ажурной резьбы по деревянному навесу и боковым мраморным пилястрам, сложных орнаментов и переливов каменных соцветий. Нет сомнений, что все это должно было воспитывать у приходивших сюда артистизм и художественный вкус, вызывать восхищение искусством виртуозных мастеров и желание следовать его образцам в своей работе.
Об этом думаешь, любуясь внутренним двориком медресе Аль-Аттарин (Парфюмеров), самым красивым в Фесе, где кругом белый и розовый мрамор, глубокая синь майолики, пасмурные тона оникса, чеканная бронза и позолота, резко выделяющиеся на фоне' стрельчатых арок из черного кедра, украшенных сплошной рельефной резьбой в виде затейливых арабесок. Медресе Аль-Аттарин, расположившееся в центре старого квартала торговцев благовониями в Фесе, является, по мнению Ш.-А. Жюльена, «самым изящным и, быть может, самым совершенным памятником эпохи Меринидов». Оно выстроено в 1325 г. Когда входишь в его внутренний дворик, то буквально не знаешь, на чем остановить взгляд: на высоких пилястрах с резными арками, на мраморных стенках с многоцветной мозаикой понизу и золотой инкрустацией расположенных выше панелей или на прихотливой орнаментальной резьбе навесов из черного дерева.