Мы беседовали с руководителями Национального экономического и социального совета (НЭСС) Абдуррахимом Айт Шаабаном и Абд аль-Хакком Аббасом, как бы воплощавшими два крайне непохожих типа алжирцев: первый — невысокий светлоглазый шатен, каких немало в горах Кабилии, второй — высокий, худой, с сединой, резко выделяющейся на фоне его темной, как у африканца, кожи. Они разъяснили нам структуру и задачи совета, тогда бывшего фактически контрольно-совещательным органом при правительстве АНДР. Речь шла и о трудностях практического претворения в жизнь четырехлетнего плана развития АНДР (1974–1977), и об официально провозглашенных положениях Национальной хартии, в том числе относительно социальных мер и роли трудящихся, приспособления профсоюзов к новым условиям, а также совместимости идей социализма и ислама.
— У нас девяносто процентов населения принадлежат к крестьянству, — сказал Айт Шаабан. — А крестьянство наше глубоко религиозно и привержено исламу. Оно просто не поверило бы в социализм, если бы он не был связан с исламом.
Наряду с этим мы услышали кое-что и о сдвигах в сознании алжирских мусульман, в том числе крестьян. Генеральный секретарь ассоциации Бен Айяд много рассказывал нам о жизни страны, о новых явлениях в демографии, образовании, семейном законодательстве АНДР.
— Вас, конечно, — говорил он, смеясь, — интересует вопрос о многоженстве в Алжире. Оно у нас формально не запрещено. Но в случае вторичной женитьбы муж обязан отделиться от первой жены со всеми юридическими последствиями этого, включая раздел имущества. То же самое — с разводом. Формально он прост. Однако на деле сопровождается сложной юридической процедурой и взысканием алиментов на детей. Просто взять да уйти от семьи, как раньше, мужчина не может: это преследуется вплоть до тюремного заключения. Правда, пока что традиционная формула развода, когда мужу достаточно в присутствии муллы трижды сказать: «развод», законом не отменена. За ее отмену особенно ратует Национальный союз алжирских женщин.
А вице-президент ассоциации Мухаммед Саиди, отличный знаток русского языка и литературы (им подготовлена первая в Алжире диссертация о творчестве А. А. Блока), уже в конце нашего пребывания в Алжире, когда мы делились с ним впечатлениями о поездке по стране, сказал:
— Алжирская деревня очень выросла за последние годы. Изменилось там почти все, включая нравы и обычаи. Ведь теперь в деревне девушки не только не закрывают лица, но и ходят в джинсах, что ранее было немыслимо. Изменилось также понимание крестьянами своих гражданских прав и своего долга перед обществом. Если этот опыт будет продолжен, то он станет уникальным не только в Алжире, но и во всем афроазиатском мире.
Переменам в жизни Алжира во многом способствовали социальные и экономические меры правительства АНДР в 1966–1976 гг. Об этом нам говорили почти все, с кем мы встречались, но больше других — занимавшиеся этими вопросами в НЭСС Аббас, Айт Шаабан, Бен Айяд, Шамп. В эффективности этих мер мы смогли убедиться сами, посетив медико-санитарный центр в Шераге, примерно в 12 километрах от столицы. Из бесед с директором центра Туами и главным врачом д-ром Азизом мы получили представление о масштабе работ и затрат центра.
Его выстроил предприниматель Мабрук Зади. Ничего удивительного: частный капитал в Алжире наиболее силен в торговле и строительстве. Однако центр — государственное учреждение. На его содержание за 2 года потрачено 7 миллионов динаров Бюджетом предусмотрено 100 динаров в день на одною больного. Лечение бесплатное, принимают только тех, кто где-либо работает. За год здесь получают медицинскую помощь до 2 тыс. человек. Персонал центра — 130 человек, включая 3 врачей и 50 медсестер. Еще 7 врачей приглашаются на консультации из столицы. Для выздоравливающих созданы мастерские, среди них есть и художественные. Дававший нам объяснения д-р Азиз широко и свободно судил обо всем, в том числе о вопросах философии и политики.
Алжирцам вообще свойственно думать о значении опыта их революции для всего, по их словам, «третьего мира». Это заметно не только на международной арене, где АНДР с 1974 г. прочно утвердилась среди лидеров борьбы за новые, равноправные отношения между развивающимися странами и государствами развитого капитализма. Мне довелось лично убедиться, что новая алжирская интеллигенция, особенно связанная с производством, старается не только глубоко осмыслить опыт революции в Алжире и его место в мировом революционном процессе, но и наметить пути дальнейшего развития и углубления революционных преобразований.
Лекция в Бумердесе
Если отправиться из столицы Алжира на восток, то, минуя Руибу с автосборочным заводом, обеспечивающим страну грузовиками местного производства, и Регайю (бывшую ставку французского командования), ныне известную крупным государственным предприятием черной металлургии, попадаешь в Будуаву, ранее называвшуюся Альма в честь успеха французской армии на речке Альме во время Крымской войны. Все эти городки, как и прочие бывшие поселки колонистов, получившие после Крымской войны названия Инкерманн, Малакоф (Малахов) и т. п., выглядят очень однообразно: длинная главная улица обычно совпадает с проходящим через поселок шоссе, в середине площадь с остроконечным шпилем церкви, ныне обычно переделанной в мечеть или административное здание, мэрией и сквером или рынком поблизости. Пристрастие же местных колонистов к крымским названиям объясняется тем, что отличившиеся в Крымской войне полки зуавов в основном формировались из алжирских французов (само их экзотическое название восходит к зуауа — одному из племен Кабилии). Разумеется, сейчас эти названия заменяются арабскими, ибо Крымская война была войной Франции, а не Алжира.
От Будуавы совсем недалеко до Бумердеса, бывшего Роше-Нуара, где в первые месяцы после прекращения войны в Алжире располагался так называемый Временный исполнительный орган из представителей Франции и Алжира. Ныне Бумердес — студенческий городок, в котором высятся на берегу моря новые корпуса пяти институтов. Два из них — Африканский институт нефти, газа и химии, а также Институт легкой промышленности — созданы и оснащены с помощью СССР. Преподавание в них ведут 500 советских специалистов. Но мы направляемся в ИНПЭД, как сокращенно называется Национальный институт экономической производительности и развития. В нем проходят стажировку, переподготовку или повышают квалификацию инженеры, экономисты, социологи, журналисты, технические специалисты и административно-управленческий персонал.
Нас очень любезно встречают директор ИНПЭД Бен Калуль и проректор по культурной работе Института нефти и газа Джемаун Джемауи. Особенно внимателен Бен Калуль — сравнительно молодой, спокойный, неторопливый, с вполне европейской внешностью и манерами учтивого француза. Чувствуется, что он хорошо знаком с французской наукой и художественной литературой, с наимоднейшими веяниями западной философии. Тема предстоящей лекции — «Проблемы переходного общества в странах Азии и Африки» — интересует его именно с философской точки зрения. В его словах, несколько неожиданных для экономически образованного администратора, слышатся отголоски экзистенциалистских представлений о человеке, уверенность в непознаваемости мотивов, движущих человеком. Марксистское представление об обществе он не отвергает, но допускает наряду со всеми прочими теориями, из которых сам отдает предпочтение взглядам Макса Вебера. Вместе с тем он неплохо знает современные экономические теории, в том числе ученых леворадикального направления, но явно сомневается в их эффективности.
Состоявшаяся вслед за этим лекция, на которой помимо слушателей ИНПЭД присутствовали также и преподаватели, была в полной мере типичной тля Алжира лекцией-дискуссией. Более двух третей отведенного времени, то есть почти 2 часа, ушло на выслушивание тех или иных мнений и ответы на вопросы. Чувствовалось, что многие участники дискуссии знакомы с марксизмом или же придерживаются близких к нему демократических позиций. Вот что они спрашивали: «Как решается вопрос о власти в период перехода от капитализма к социализму? Какие классы могут руководить этим переходом? Какова роль крестьянства и мелкотоварного производства в переходный период? Как преодолеть политическую инертность несознательной части трудовых масс? Какова природа госсектора в странах капитала и государствах социалистической ориентации? Какова разница между производственными и социальными отношениями и не тормозят ли вторые развитие первых? Не преувеличивается ли роль планирования при социализме? Как пресечь вредную для народного хозяйства деятельность транснациональных корпораций?»