— Здесь больше яблок и абрикосов, — замечает Бен Айяд. — А вот социалистическая деревня, созданная политкомиссариатом армии. Ранее, по выезде из Буиры, вы видели такую же деревню, созданную местной организацией ФНО.
Упоминание о том, под чьей эгидой создана та или иная «социалистическая деревня» (так называют в Алжире кооперативы аграрной революции), вовсе нелишне. Как мы потом узнали, это дело весьма капиталоемкое и требующее больших организационных и прочих усилий.
На горизонте слева виднеется в тумане тройная цепь горных хребтов.
— Мы объезжаем с юга Джурджурскую Кабилию, — говорят нам, — и поедем к морю через Малую Кабилию.
Постепенно мы поднимаемся все выше. А селения (Акбу, Азиб, Такриет, Амизур) встречаются все чаще. Новые здания современного типа в них редки. Преобладают типично кабильские дома — одноэтажные, из серого или коричневого камня. Здесь нет моря, часты туманы и облака. Поэтому и все краски более суровы и сдержанны, нежели на побережье. Въезжаем в долину Суммам, где нам показывают социалистическую деревню, которую недавно торжественно открыл М.-Ш. Мессадия. Вскоре на шоссе, полого спустившемся на равнину, нас встречают представители властей Беджайи.
Прибыв в город, мы встречаемся с местным активом ФНО. Национальный комиссар ФНО Беджайи Абд аль-Кадир Саадна, в прошлом один из руководителей алжирской молодежи, не раз бывал в СССР. Он с улыбкой вспоминает о своих встречах с руководителями Комитета молодежных организаций СССР, называет их имена и просит передать им привет. Затем, весело поблескивая сквозь очки быстрыми карими глазами, представляет нам своих заместителей Джаббара Джаббара и Брахима Мусбаха, руководителей региональных отделений общенациональных союзов ветеранов революции, крестьян, трудящихся, женщин. В непринужденной беседе не замечаем, как проходят три часа. За это время мы узнали, что в вилайе Беджайи 2 тыс. бывших муджахидов (ветеранов революции). Большинство их — члены партии ФНО (всего членов ФИО в вилайе 4,5 тыс.). Из 30 тыс. глав крестьянских семей в вилайе 27 тыс. входят в созданный полтора года назад крестьянский союз.
Возглавляющая местный союз женщин Айша Бен Хабилес на редкость лаконична:
— Алжирская революция освободила наших женщин. После победы революции алжирская женщина полностью свободна.
Внешность Айши как бы подтверждает ее слова: она сидит в свободной позе, закинув ногу на ногу, и весело, усмешливо смотрит, как мы реагируем на ее слова. Короткая стрижка, модная юбка, дорогая кожаная сумка, блестящая цепочка на груди придают ей ультрасовременный «парижский» вид. Но так ли выглядят все женщины Беджайи? Ведь Бен Хабилес — старинная и давно известная аристократическая фамилия Кабилии, давшая Алжиру немало интеллигентов и политиков, а также чиновников и буржуа, среди которых французские обычаи, культура и язык укоренились еще в конце прошлого века. В такой семье просто чувствовать себя эмансипированной. Возможно, Айша не имеет к этому феодальному роду никакого отношения. Я не решаюсь задать ей этот вопрос, полагая, что в любом случае она вряд ли добавит что-либо к сказанному. Ведь то же самое мы слышали три года назад в Бу-Сааде от красавицы Салимы Рунби.
В сопровождении нескольких руководителей местного актива мы знакомимся с городом, катаемся на пароходе по великолепному заливу, использовавшемуся еще финикийскими и римскими мореходами. Гостеприимные хозяева обращают наше внимание на то, что Беджайя с моря «выглядит почти как столица Алжира», что французское название свечи (бужи) произошло именно отсюда, ибо город издавна славился производством свечей, вывозившихся в Южную Европу.
Поднимаемся на вышку, откуда видны бесконечные трубопроводы, цилиндры, цистерны, отливающие стальным блеском. Это местное предприятие государственной нефтяной компании СОНАТРАК. Оно включает в себя резервуар по приему нефти, поступающей по нефтепроводу из сахарского месторождения Хаси-Месауд, и станцию перекачки нефти.
— Ныне, — говорит нам один из руководителей предприятия, — за год станция перекачивает пятнадцать миллионов тонн нефти, которая идет в основном на экспорт. Однако мы предполагаем создать здесь с помощью Италии нефтеперерабатывающий завод с годовой мощностью семь миллионов шестьсот тысяч тонн. Думаем, что его строительство можно будет завершить через четыре года.
Далее едем через весь город в центр профессионального обучения. Нас встречает директор, г-н Хадри, и, рассказывая о работе центра, водит по его помещениям, расположенным в длинных одноэтажных корпусах.
— Мы готовим преподавателей для техникумов. У нас действуют двенадцать секций, по пятнадцать студентов в каждой. Со следующего года планируем работу уже восемнадцати секций, а в дальнейшем — двадцати четырех. В ближайшее время добавятся секции электромеханики, электротехники, электроники. Наш центр — один из лучших в стране. Его уже посещали делегации из Франции, Швеции, Швейцарии и других стран.
По словам Хадри, в среднем 75 процентов студентов хорошо сдают экзамены. По первый выпуск будет только в этом году, так как центр создан всего 2 года назад. Среди 180 студентов — уроженцы всех районов страны. Обучение идет на французском языке. Его обеспечивают 27 советских специалистов (19 преподавателей и 8 переводчиков). От них директор немного научился русскому языку.
— Дружба помогает понимать друг друга, — произносит он по-русски.
Мы входим в класс теоретической механики и беседуем с преподавателем Герасименко.
— Первый год мы работали без выходных, — рассказывает он. — Надо было все наладить по-настоящему. Оборудование здесь, как и в других кабинетах, советское. Оно в хорошем состоянии. Мне и мастеру Дроздецкому многое приходилось делать своими руками. Теперь все идет как положено. В центре семь лабораторий, шесть мастерских и двенадцать учебных кабинетов с самыми новейшими приборами.
Нам показали также классы токарного и шлифовального дела. Разумеется, речь шла и о недостатках и трудностях, которые неизбежны при всяком новом начинании. Но важно то, что вдали от советской земли, между горами Кабилии и Средиземным морем, в древнем алжирском городе делом доказывается советско-алжирская дружба. Центр и Беджайе будет выпускать не только мастеров для других таких же центров, но и мастеров и техников для производственных предприятий. И надо было видеть, как смотрели на нас обучающиеся в центре алжирцы! Ведь мы представляли страну, которая помогала им приобрести специальность, а их родине — закрепить экономическую самостоятельность.
Во время пребывания в Беджайе мы дважды встретились с вали (губернатором) области Абд аль-Халимом Бен Иеллесом. Он говорил о проблемах вилами, прежде всего экономических, о значении советско-алжирской дружбы. На прощание он сказал нам:
— Мы учимся у вас социализму и стараемся вам подражать. У нас, может быть, не было таких проблем, как у вас после Октябрьской революции, но были свои, в том числе немало сходных с вашими. Для нас действовать, как вы, — значит действовать как подлинные социалисты.
О том, что прогрессивный курс партии ФНО, воплощенный в Национальной хартии, пользуется поддержкой населения всей вилайи Беджайи, свидетельствовали и итоги голосования на референдуме 27 июня: из 221 тыс. избирателей вилайи 206 тыс. человек (93 процента) проголосовали за Национальную хартию. По мнению национального комиссара Саадны, 27 июня 1976 г. продемонстрировало силу и жизненность революции, подтвердив приверженность народа основному выбору в пользу социализма. Мы убедились в этом, посетив одну из «социалистических деревень» вилайи.
В кооперативе Сук ат-Тнин
Рекомендация познакомиться с жизнью алжирской «глубинки» вспомнилась нам на крутых виражах проложенного над пропастью извилистого горного шоссе в области Малая (или Баборская) Кабилия. После ультрасовременных билдингов Орана, после бесконечных виноградников, плантаций цитрусовых и оливковых рощ дважды пересеченной нами западной, преимущественно равнинной, части страны могучие кряжи кабильских гор переносят нас в совершенно иной мир почти не тронутой человеком и недоступной ему природы.