Та ночь положила начало их медовому месяцу. У них ведь не было медового месяца. Была совсем не торжественная, а какая-то будничная роспись, вечер в кругу друзей… Комендант общежития милостиво предоставил им Ленинскую комнату: обшарпанную, неуютную, со строгими ликами вождей пролетариата на стенах. Вождей замаскировали плакатами с поздравлениями новобрачных. Красное сукно на столах заменили на белые крахмальные скатерти, комнату украсили воздушными шарами, и получилось довольно мило. Но праздник очень быстро закончился, и как-то сразу начались прозаичные будни: у Липы – выпускные экзамены, у Олега работа. В общем, медовый месяц не случился.
И вот, спустя четыре года, они взяли реванш. Липе казалось, что жизнь только начинается, что все у них теперь будет просто замечательно. И можно, наконец, подумать о ребенке. В такой огромной квартире неуютно без детей.
Это случилось ровно через сорок шесть дней. Олег вернулся домой пьяный. Не выпивший, не навеселе, а именно пьяный. Такого за ним отродясь не водилось. Липа всполошилась: если муж напился, значит, у него неприятности. Может, что-то случилось на работе? У него ведь такой придирчивый начальник…
Она ошиблась. Неприятности у Олега, как оказалось, не на работе, а в семье. Хотя, может быть, это и не неприятности вовсе, а так, досадное недоразумение. У досадного недоразумения было имя – Олимпиада Витальевна Мартьянова. Недоразумение мешало Олегу творить, прогоняло вдохновение, обрезало крылья и вообще достало его хуже пареной репы. Он терпел-терпел и не вытерпел. Он устал наступать на горло собственной песне. Рядом с ним должна находиться чуткая, тонко организованная душа, способная оценить и поддержать. А не недоразумение, приземленное, примитивное и… уродливое.
Он так и сказал – уродливое. Не пожалел, не смягчил удар. А ей ведь и без того было больно.
Дура, она еще пыталась помириться, думала, что это не он говорит такие страшные вещи, это водка. Хотела обнять, успокоить, а Олег ее оттолкнул, стряхнул с себя ее руки, как стряхивают с одежды грязь – сосредоточенно и брезгливо. А потом он сказал, что подал на развод, и жизнь остановилась…
Муж, почти бывший муж еще много чего говорил, метался по квартире, натыкался на мебель, пытался собрать свои вещи и все время что-нибудь ронял. Липа его больше не слушала. Она сидела в плетеном кресле, смотрела на звездное небо и думала, что все кончилось. Она просидела так до самого утра, продрогла до костей, все не могла найти в себе сил, вернуться в квартиру.
Она вернулась, а Олег ушел. Наверное, не смог прожить еще одну ночь с недоразумением по имени Липа Мартьянова.
Следующий раз они встретились уже в суде. Месяца хватило, чтобы Липа собрала себя по частям – спасибо Инге и ее психотерапии. Теперь она почти не плакала, почти не просыпалась по ночам, почти научилась жить и почти забыла Олега. Если бы у нее было больше времени, она бы возродилась как птица Феникс, но Олег не дал ей такой возможности.
Их развели очень быстро: никаких трех месяцев на примирение. А зачем, скажите на милость, отсрочка, если и так все ясно? Он тонко организованный и возвышенный, она расчетливая и лживая. Он хотел детей, а она считала, что дети – это обуза. Он ее любил, бросал к ее ногам весь мир, а она ему изменяла с его же приятелями…
Олег не поленился, привел свидетеля. Оказывается, она изменяла мужу с Костиком Троцким. Тем самым, который на их свадьбе громче всех кричал «Горько!», а потом, в их первую брачную ночь, спал пьяным сном на соседней кровати. Никакой первой брачной ночи тогда не получилось, потому что казенная кровать жутко скрипела при малейшем движении, и Липа боялась, что Костик проснется, а Олег сказал, что у них все впереди, и она ему поверила.
Как обидно! Месяц психотерапии насмарку…
Она не стала оправдываться и унижаться. Стерва так стерва… Изменяла так изменяла… Что уж теперь?! Главное, чтобы этот позор поскорее закончился. Она вернется домой, зажжет камин и все забудет.
Их развели и поделили пополам имущество. Из имущества у них была квартира и машина. Олегу достался «Фольксваген», детская и кабинет. Липе – гостиная с аквариумом и камином и спальня. Все почти поровну, почти честно…
Олег еще хотел, чтобы разделили и счет, но счет оказался как-то так оформлен, что разделить его не представлялось никакой возможности. Деньги остались Липе – какое счастье…
Домой ее отвезла Инга. Инга негодовала и материлась как сапожник. Наверное, для того, чтобы Липу проняло.