Она не узнала прынца. Он был малокровой, а тут повлиял на нево морской воздух и климат здешной державы: он стал полнокровой и похорошел мушшина. Влюбилась она в купца. Стала каждой день к нему ездить. И до тово напосещалась, все бы в магазины жила. Што ей делать? Закон не гласит, штобы ей за купца вытти, не оддаст папаша. Все, што было на уми, она ему написала в письме (она горячая была) и подала ему вместе с деньгами (тут рашшот пришол). Он увидал письмо и хотел так ево в корман, а она ему:
— Нет, уж вы постарайтесь прочитать и ответ дайте.
А уж она всех фрелин услала к коретам посмотреть, штобы горнишныя материй не помяли.
Они наедине. Он письмо прочел, а в письме коротко и ясно: «Естли желаете ко мне в гости ходить, то ройте подкоп, вы в своей магазины, я с своей стороны». Тут и плант приложен.
— Ваше императорско высочество, да што мне за это будет, естли узнают?
— Не беспокойтесь, нихто не узнат. Подряд надо делать тайно.
— А естли полиция увидит?
— Полиция будет слепа.
Ну вот, и нанели они подрядчиков делать подкоп. Он с своей стороны, она с своей. Эти подрядчики между собой знакомы, встречаютса, разговаривают.
— У тебя есть подряд?
— Есть.
— Выгодной?
— Да, денех масса! Только куда копаемса? Не в ад-ли? А у тебя? Есть работа?
— Есть.
— Выгодна?
— Да, очень выгодна.
— А где?
— Тайна.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делаетса, однако же скоре, чем наша поморска железна дорога. И на двадцать седьмой день (они немного не сошлись, так поларшина оставалось), голоса слышны уже за стенкой, вбежал к Ване подрядчик бледной, как печка.
— Докопались до ада, черти слышны!
— Ничево, пробивайте стенку, не черти!
А тот отряд прибежал к ней:
— Ваше императорско высочество, до ада докопались, черти слышны!
— Это не черти, ваши знакомые. Фрелина, иди с ними, воодушеви їх.
Ну, и действительно, пробили стенку: все знакомы. Подрядчики друг на друга смотрят:
— Вот наша тайна и открылась.
Коhда у них сошлось этот канал, императорска дочь и говорит отцу:
— Папаша, нельзя-ли так сделать, штоб по таким-то и таким-то улицам после десети часов вечера не ездили (боїтся обвала).
— А што, душа моя?
— Да гром такой, не дает спать, голова болит.
— Ах, это, душа моя, можно.
И распорядилса, штобы с девети часов езды не было.
И стали они друг к другу в гости ходить. Вот раз Ваня приходит такой кручинной, такой печальной.
— Ваня, што с тобой, што с вами?
— Ах, друг милой, ведь я проторговалса, а ведь ужасно как дешево вам материї продавал, я два мильёна потерял.
— Ваня, да я сейчас тебе два мильёна вынесу.
— Нет, честь моя все равно потеряна. Я домой поеду!
— Ваня, а я как-же?
— Вы дома, а мне надо ехать.
Любовь все заставлят делать.
— Ваня, я с тобой убегу!
— Ну, я севодня спать хочу. А ты завтра будь готова. Я поеду горной дорогой, много вешшей с собой не бери, один кустюм с собой, другой получше, в случае под венец.
Он нанел корету, маршрут весь записан. Они и убежали ночью. Бегут следующей день и следующую ночь. Он знает хорошо, што погоня будет, надо загримировать себя. Она сделалась девушкой-крестьянкой, он мужиком; взяли уж не корету, телёгу, едут. И действительно была погоня, їх же все спрашивали, не видали-ли кореты? Они ответили, што не видали.
Ваня говорит:
— Ну, вот видишь. Естли бы не переоделись, вас бы вернули, а меня бы арестовали. А знаешь што, друг мой, эта станция маленька, погода прекрасна, пойдем пешком, приберегем денех.
— Ваня, да ведь я каково роду, где я пешком ходила?
— Да ничево, попробуйте.
Ну, действительно, не привышна ходить, ноги у ей опухли, замучилась.
— Хоть тово дороже плати, пешком не пойду.
— Нет, нет.
А потом проехали несколько станций, он опять: «Погода прекрасна, станция коротенька, пройдемса пешком».
А он депеши посылает своему отцу государю с каждой станции, и ответы получает, но ей не говорит.
Наконец доплелись до столичново города. Ваня говорит:
— У нас квартиры дороги, найдем у заставы.
— Ваня, ведь у меня есть два мильёна с собой.
— Это каки деньги, у нас все ужасно дорого: эти деньги надо на старость беречь, а теперь надо работы искать. Пошел он во дворец. Государь обрадовалса.