Скай отключил щиты у всех таранов и сразу же был за это наказан: одному практически оторвало правое орудие, а второй поймал буквально «в лицо» полновесный выстрел и получил значительные повреждения сенсоров, отчего стрелять теперь сможет только по данным с других машин.
Но Кирсан сжал зубы и остался непреклонен: он встретит противника с полными щитами, при том, что основная функция этих «ходячих картечниц» именно в понижении щитов противника, нанести фатальные повреждения одним выстрелом, как «часовой», они не могут.
Он запустил еще одного разведчика и по его засвету выбил противнику две легкие машины, обе сразу поделились на ноль. Разведчик не ушел: упал и загорелся. Однако, сгорая, он все еще продолжал работать и слать данные, десять секунд Кирсан наблюдал, как вражеские порядки принимают подкрепление и расползаются вширь, а затем навел «часовых» на самый мощный по габаритам шагающий танк и дал по нему залп. Тот моментально вспыхнул и опрокинулся. Только затем враг догадался, что данные передает подбитый разведчик, и добил его.
Еще один «таран» получил почти полновесное попадание картечью и перекрасился в темный цвет: потеря оборудования лазерной связи. Танк вышел из подчинения и дальше будет сражаться по своему усмотрению, то есть, все еще в строю.
На данный момент Скай потерял уничтоженными только три легких скаута — но у него их еще пятнадцать совершенно целых. Он может долго играть в «снайперов-невидимок».
И противник тоже это понял, потому что очередной скаут столкнулся с наступающими машинами противника ближе, чем это было запланировано, и сразу же рассыпался в пыль, разорванный очередями скорострельных пушек.
Вражеский легат попер в наступление.
Сражение
Кирсан сглотнул и вытер о штаны вспотевшие ладони. Ну, началось. До сего момента все еще было похоже на игру, но теперь… Теперь потерю коммодуля Скай не успеет осознать, потому что находится внутри него. С учетом того, что коммодуль не имеет серьезной брони, одна плюха — и привет.
Верней, «и пока».
Начало полномасштабной рубки пошло со значительным перевесом для Кирсана: враг даже как-то обескуражился, обнаружив на «таранах» заряженные силовые щиты, и первая волна легких машин оказалась перемолота сдвоенными массдрайверами «таранов» в мелкий металлический фарш, но затем «суперкартечницы» начали бить прямой наводкой и нанесли значительный ущерб до того, как Кирсан сумел отфокусить их «часовыми».
Следующие пять минут были самыми адскими в прогеймерской карьере Ская. Самой серьезной недоработкой стало то, что он не прописал «таранам» правило, по которому стрелять надо не по тому противнику, по которому легче всего попасть, то есть ближайшему, а по тому, кому есть шанс нанести критические повреждения с одного выстрела. Легкие и средние машины противника действительно уступают «таранам» во всем — в огневой мощи, в защите, живучести — и могут быть уничтожены с одного удачного попадания, но «в лоб» длинная узкая блохообразная машина не так легко убивается, а стоит ей сесть на брюхо и закрыться щитками на ногах… Эти машины могли сожрать несколько попаданий и остаться без ног, но все еще продолжать стрелять.
Скаю пришлось буквально прыгать выше головы, вручную задавая цели своим машинам, и обгонять собственный нос, одновременно выводя на огневую позицию одни «тараны» и пряча другие. Первая линия шагающих танков, укрытая от прострела «в лоб», его очень выручила, поскольку не требовала целеуказания и по умолчанию стреляла в подставляемые борта, однако вскоре пала: разворачиваясь влево, чтобы влупить дуплетом в слабобронированный борт, «таран» автоматически подставлял слабобронированную спину противникам справа.
Тем не менее, из этих пяти минут первые две были еще не очень жесткими: второй-третий круг ада, не более. Превосходство балларанских машин над чужими проявилось в полной мере, потому что многие «тараны» первой линии, получив тяжелейшие повреждения, все еще продолжали отстреливаться, даже потеряв конечности, одно из двух орудий и кучу внутренних систем. Те, которым выбивали вооружение полностью, по умолчанию проявили способность притворяться уничтоженными: связь с ними терял даже Скай, для вражеского легата неподвижная дымящаяся машина, распластавшаяся на брюхе и ничего не излучающая, то есть выбитая из цепи, тем более казалась мертвой.
Но стоило рядом оказаться наступающему шагоходу противника, как многие «тараны», уже помеченные как уничтоженные даже для своего оператора, мощно взрывались, а те, которые могли еще передвигаться, внезапно поднимались и делали несколько шагов к противнику перед самоуничтожением.