Зато съездили на стрельбище, благо оно находится совсем рядом, и вволю настрелялись. Даже из прусского штуцера, который оказался ничем не хуже литтихского, а по дальности даже лучше.
- Синьор Старко, а могу ли я купить у вас револьвер?
- Да, синьор Грациани. Когда вернётесь в поместье Егор вам выдаст один. Цену вы наверное уже знаете?
Знает маркиз, уже довели доброхоты. Странная ситуация, когда Кольт не может найти сбыт и главным покупателем является русская церковь. А здесь, на другой стороне океана, хватает покупателей, готовых платить астрономические цены. И пока на этом наживается лишь монастырский выпускник, а не зубры торговли. Говорят, что ему объявил торгашескую войну целый купеческий дом и пока её проигрывает. Блокада петербуржских оптовиков ничего не дала, так как у Старко берут его товар прямо на месте. Если так дело пойдёт, то в столицу вообще ни икринки не попадёт. Уже семьсот фунтов распродано не сходя с места. А вдруг есть ещё заказы? Мало ли в столице состоятельных эпикурейцов и им подобных? Да и в епархии уже думу думают. Их иерархам надоело выпрашивать у Москвы квоту на "Подмосковную", а шиковать хочется. Тут, пожалуйста, свой производитель под носом.
С маркизом распрощались, обменявшись паролями, явками, почтамтами, мостами, телефонами и телеграфами. Выяснилось, что в крайнем случае, Грациани готов хотя бы песни покупать, если соответствующих исполнителей найдёт. Итальянец, конечно, не так прост. Наверняка поделится проблемой с обер-гофмейстером. Дело в том, что Николай Первый жаждал развития водевилей, чтобы в России было самое лучшее именно в этой сфере. Хотя, если император узнает о Старко и его песнях, то самому маркизу ничего не останется: ни песен, ни исполнителя. Повелитель России всё заберёт себе, то есть в какой-нибудь водевильный театр. Как русские говорят: "горе от ума", чем больше импрессарио размышлял, тем больше понимал, что о деревенском таланте следует умолчать в Петербурге. Ну, а если вдруг спросят, ответить, что певец оказался слабенький и неинтересный. Таких в каждой деревне пруд пруди.
Кстати, ему понравились стоклеточные шашки. Патента для изготовления не нужно, а отличия в правилах от обычных шашек он записал на бумажке. Можно в Сиенне, где маман герцогствует, наладить производство таких же красивых полированных столиков и кругляшей для игры. Пусть солидные люди покупают в качестве уникальной дорогой мебели. Всё-таки доход от этого лишним не будет. Настроение поднялось, хотя загадка осталась - где же он такого же "старко" видел, только всё-таки постарше? Может быть где-то двойник попадался на жизненном пути?
Один Вассербаум остался в дураках. Бочку икры купил, а результата не добился. И как теперь отцу соврать, чтобы за язык не поймали?
Глава 14
Глава четырнадцатая
Алексей Легостаев неожиданно для себя увидел своих однополчан в несколько новом свете. Особенно поражала выспренность отдельных офицеров. Клуб с регулярными пьянками, салон мадам Мещеряковой с претензиями на "новизну", бесконечная шагистика артиллерийской прислуги, разбавляемая непрерывной чисткой пушек из которых почти не стреляли, зато вдоволь перекатывали туда-сюда... Странно, но Полянский тоже обратил внимание на то, что "что-то изменилось".
- Алекс, тебе не кажется, что нам присылают какой-то сброд? - высказал крамольную мысль тет-а-тет, - даже пушки почему-то устаревшие.
- Да, Вацлав, я тоже об этом думаю. Мало того, смотрю на наших солдат и хочется их накормить почему-то.
А что они хотели, если новые части всегда и везде формируются по принципу "возьми боже, что мне негоже"? Что состав, что оружие. Хоть действительно вооружайся за свой счёт и прислугу тренируй по новому принципу. Поляк, кстати, рассказал отцу о новой пушке, показал револьвер и даже заряжал его, чтобы родитель вволю побабахал в домашнем тире. Ян Войцехович призадумался и навестил Юнгвальта-старшего. Они уже знали, что стрелок отказался помочь на показательном выступлении и пытались найти достаточно сильного солдата, чтобы обеспечить хотя бы пару выстрелов в минуту. Старший Вассербаум висел над душой, ибо уже достаточно потратился для проталкивания своего штуцера. Гарантий выиграть конкурс не было, тем более, что император ещё верил, что и с литтихскими оружейниками можно договориться. Правда, те готовы были пойти навстречу лишь если заказ будет многолетний и требовали огромный аванс, чтобы построить дополнительные мощности. Возможности военного казначейства никак не соответствовали требуемому, а ряд авторитетных военных считал, что лучше средства вложить в артиллерию и кавалерию. Военный министр Чернышёв искренне считал, что лишь рукопашная схватка с использованием холодного оружия является фактором победы, хотя и не воспрепятствовал постепенной переделке ружей с кремневыми замками на капсюльные. Именно переделке, а не производству нового. Ну и, как истинный кавалерист, приветствовал всё, что может усилить кавалерию. И как в таких условиях массово вооружать солдат винтовками?