В отечественной историографии утвердилось мнение, что во второй половине 20-х гг. XVI в., после продления перемирия между Россией и Великим княжеством Литовским на шесть лет (с 25 декабря 1526 г. по 25 декабря 1532 г.)28, отношения двух соседних держав стабилизировались, а дипломатическая активность обоих государств переключилась на иные направления, прежде всего восточное29. Однако такая точка зрения плохо согласуется с фактами.
Еще в 1901 г. И. А. Малиновский опубликовал документы из фонда Литовской метрики, относящиеся к 1531—1533 гг., в которых шла речь о подготовляемом Василием III нападении на Киев30. Основываясь на этих документах, а также на том, что, по его наблюдениям, с 1531 г. московский государь в посланиях Сигизмунду пропускал часть титула последнего (великий князь «русский»), Л. Коланковский пришел к выводу, что Москва в те годы готовилась к новой войне с Литвой, целью которой должно было стать овладение Киевом, и лишь смерть Василия III помешала осуществлению этих планов31. Точка зрения Коланковского была воспринята последующей польской историографией32.
Эти наблюдения, во многом справедливые, нуждаются, однако, в ряде уточнений. Прежде всего, следует отметить, что резкое обострение русско-литовских отношений произошло на несколько лет раньше, еще в 1528 г. Июлем указанного года в разрядных книгах датирована роспись воевод «от литовские украины»33: заметим, что это — единственный разряд такого рода за целое десятилетие (1522—1533 гг.). Поход в Литву тогда так и не состоялся, но само сосредоточение московских войск на ее восточных рубежах вызвало тревогу в пограничных городах — Полоцке и Витебске: об этом, в частности, свидетельствует документ, обнаруженный мною в коллекции автографов П. П. Дубровского Российской национальной библиотеки34.
8 июля 1528 г. находившийся в Витебске господарский дворянин Ян Андреевич Скиндер35 написал донесение городенскому старосте и маршалку дворному Юрию Миколаевичу Радзивиллу. Ранее он уже сообщал тому же адресату о прибытии в Великие Луки воевод кн. М. В. Горбатого Кислого и И. В. Ляцкого с большим отрядом («люди великие»), теперь же известия звучали еще тревожнее. По словам Яна, 28 июня («у вилию святого Петра») к нему пришел витебский городничий Роман Герасимович и передал информацию, полученную от полоцкого владыки: тот предупреждал о том, что «до Витебска идет Кислица (то есть кн. Михаил Васильевич Горбатый Кислый. — М. К.), а с ним сорок тысеч людей а дел (пушек. — М. К.) сорок; а мают Витебска достоват(и), а вид(е)блене мают Витебск подат(и)»36. Далее Ян Скиндер сообщал Ю. Радзивиллу о неудачной попытке получить у полоцкого владыки подтверждение приведенной выше информации и о странном поведении витебских бояр в столь тревожный момент37.
В упомянутом выше разряде «от литовской украины», датированном июлем 1528 г., назван и кн. М. В. Горбатый (носивший прозвище «Кислый» или «Кислица»): вместе с татарским князем Федором Даировичем и другими воеводами он стоял в Торопце38. Еще более крупные силы, судя по разрядной росписи, были сосредоточены в Вязьме39. Очевидно, военные приготовления русских воевод в непосредственной близости от литовской границы вызвали появление слухов, подобных вышеприведенному.
Вероятно, в связи с этим не состоявшимся вторжением 28 июня 1528 г. из канцелярии Великого княжества были разосланы господарские «листы» «до мест пограничных московъских»: Браславля, Полоцка, Витебска, Орши, Дубровны, Могилева и др.40 Можно предположить, что эти «листы» содержали инструкции державцам пограничных крепостей на случай возможного нападения «московитов».
Напряженность в отношениях двух соседних держав сохранялась и в последующие годы, выразившись, в частности, в форме своеобразной «войны титулов». Она началась зимой 1530 г. (а не в 1531 г., как полагал Л. Коланковский) и продолжалась до весны 1532 г. Еще в конце октября 1529 г. в грамоте, посланной в Литву с Б. Голохвастовым, титул Сигизмунда был написан полностью, а уже в послании королю от 17 февраля 1530 г. Василий III именует его сокращенным титулом: «король полский, и великий князь литовский и жемотцкий и иных»41.
29
30
32
33
Так в разрядных книгах 1475—1565 гг. и 1475—1598 гг.:
35
Год в документе не указан — только число и месяц (8 июля); нет и фамилии автора: он подписался лишь именем и отчеством (Ян Андреевич). Однако год (1528) легко определяется по содержащимся в тексте датирующим признакам, а фамилия автора — по гербу на печати, которой скреплен документ. Подробнее см. комментарий к опубликованному документу: РА. С. 208—210.
37
Бояре вместе с наместником отсутствовавшего в городе витебского воеводы И. Б. Сапеги Васильком «почали раду радити», а трое старших бояр отправились ко двору Сигизмунда I, несмотря на попытку Яна Скиндера их остановить (там же. С. 56).
41
Сб. РИО. Т. 35. С. 802 и 821. Тот же сокращенный титул использовался в мае и декабре 1531 г. (Там же. С. 837, 842, 845).