Выбрать главу

И он чувствовал, что лежит, как скованный, лишенный, сил. Она еще говорила что-то, губы ее шевелились, но слов не доносилось — это было, как в кино, когда пропадает звук. Но и по одному движению губ Алибек понял, что она говорила: «Попробуйте-ка прикоснитесь! Не сможете…» И ясные глаза ее улыбались из темноты.

— Смогу! — Алибек стукнул кулаком по песку, и видение исчезло. Тяжело поднявшись, он уперся руками в верх отверстия, выгнутого луком и, раскачиваясь, прохрипел в темноту перед собой как заклинание. — Не умру здесь, не умру! Найду силы, чтобы увидеть ее… Буду выламывать эти кирпичи один за другим. Наступит же когда-нибудь конец!..

И сначала медленно, потом все больше ожесточаясь, он стал колотить руками в опрокинувшуюся над головой стену, царапать ее ногтями. Кирпичи не поддавались, но вот отделился один, отломился другой… Руки его стали липкими от крови, но боли не чувствовалось.

«Не раздавил ли я змею?»— подумал он, принимаясь за очередной кирпич и расшатывая его.

Работать стоя, с поднятыми руками, было трудно, но он не садился, отдыхал прислонившись к стене, и снова, обливаясь потом и слезами, исступленно кидался на камни, скреб их, ломал ногти, кровянил пальцы.

— Пусть умру, но под солнцем, чем в этом подземелье, — хрипел Алибек.

Он уже глубоко расковырял стену, но света не было. И вот отвалились сразу два сцепившиеся кирпича; падая, они сильно задели щеку. Алибек вскрикнул, но не от боли — сверху хлынул солнечный свет. Алибек закрыл глаза и долго не решался открыть снова.

«Неужели это свет? — думал он, прислонившись к стене. — Не обманывает ли меня зрение?..»

Свет проникал даже сквозь веки — они были розоватыми, легкие жадно вдыхали свежий воздух.

Алибек приоткрыл глаза. Небо было светло-голубое, солнце стояло в зените.

— Не вечер и не ночь, а день, — прошептал он. — Как хорошо, что надо мной солнце! Сколько же времени я пробыл в этом страшном подвале, будь он проклят!

Счастливые дни

— Алибек, я буду возле вас за сестру милосердия — так распорядился начальник экспедиции. Я кончила курсы медсестер, и меня назначили на эту должность. Я буду кормить вас с ложечки, как малое дитя. Вы, конечно, не дитя, но руки у вас забинтованы и поэтому вы не в состоянии держать ложку.

— Я согласен, Лина.

— Я буду рассказывать все новости нашей лагерной жизни, а вы должны слушать, молчать и есть — больше от вас ничего не требуется.

— На все согласен. Слушаю и молчу.

— Говорят, за несчастьем следует счастье, за ненастьем…

— Настье…

— Такого слова нет в русском языке. Молчите! За ненастьем следует хорошая погода. Со вчерашнего дня, как вы пришли в лагерь… Нет, вы не пришли, а прибрели, притащились. Если бы вы могли видеть тогда себя! Я подумала, что вы побывали в лапах у тигра. Я первая увидела вас.

— И первым человеком, которого я увидел в лагере, были вы, Лина.

— Молчите! Теперь вы хоть на себя похожи. А было что! Лицо в крови и грязи. Руки — страшно взглянуть — сплошная рана. Глаза, как у безумного. Ужас! Вы пытались улыбнуться, но это была улыбка сумасшедшего. У вас на висках я вижу несколько седых волос. Ведь их раньше не было. Вы были в большой беде, Алибек. Неужели правда, что вы провалились в какой-то страшный степной колодец? Я не расспрашиваю вас. Молчите! Вам нужен покой. После расскажете… Ведь лагерь искал вас и днем и ночью, все беспокоились…

— И вы беспокоились?

— Конечно. Теперь все это прошло. И я говорю, что за несчастьем следует хорошая погода… нет — счастье. И вот со вчерашнего дня, как вы вернулись в лагерь, экспедиции повезло в находках. Вчера вечером нашли знаете что?

— Что?

— Не поднимайтесь, лежите спокойно. Нашли клад.

— Золото?

— Лежите, вам говорят. Конечно, золото, — не камни.

— Где?

— Здесь, на берегу. Это археологическое золото — монеты времен Александра Македонского. Много! Насыпали целую сумку, я не могла поднять… Еще какие новости. Вчера вечером старый Жакуп разговорился. Он сказал мне, что двадцать пять лет назад его в этих местах чуть не расстреляли басмачи.

— Двадцать пять лет назад?

— Да. Не здесь, где наш лагерь, а подальше — там, где видна какая-то стена, половину ее свалило недавно, ветром — как раз в тот день, когда вы пропали… Жакуп сказал, что его спасли краснофлотцы. Почему краснофлотцы? Как они попали в пустыню? Как все это произошло? Молчит. Странный человек, этот Жакуп.

— Да.

— Но он хороший, честный. Не правда ли?