«Он досадует, что неграмотный старик ловко посадил обоих нас в галошу, — догадалась Лина. — Какой самолюбивый!..»
У нее тоже пропал интерес к кроссворду, она отшвырнула журнал в сторону.
«Вечер мог быть интересным и пройти незаметно. Старик все испортил!» — она покосилась на Жакупа, который, не обращая никакого внимания на молодых людей, располагался в стороне, в углу палатки, на отдых.
Алибек простился и ушел.
Лина, не раздеваясь, легла на подушку. Сейчас ей показалось обидным, что Жакуп, с разрешения или по просьбе отца, поселился здесь. Она поняла по-своему, для чего это сделал отец.
«Дома мать не давала шагу ступить одной. Здесь поставили этого старика, как евнуха в гарем, — с обидой думала она. — Неужели отец не понимает, что это оскорбительно для меня. Я не маленькая, отлично понимаю, что к чему, и в своих поступках даю себе отчет. Вот возьму сейчас и пойду на прогулку, хоть отец и намекал, что не рекомендуется в темноте бродить одной. Алибек, вероятно, не спит. Мы проведем вечер на свежем воздухе, будем болтать обо всем. Только он сегодня странный какой-то. Может быть, он что-то таит в сердце и не осмелится сказать? Я выйду…».
Полагая, что Жакуп уже заснул, она надела куртку и выскользнула из палатки.
Вечер был тих, по-осеннему прохладен. Приветливо мерцали звезды. Выплывала в темно-голубой океан неба огромная луна, и мертво желтела под ее холодным светом пустыня.
По лагерю не двигалась ни одна фигура. Все спали. Только возле колодца раздавался плеск и журчание — дежурный доставал воду из колодца и сливал ее в бак — теперь, на случай бури, в баке всегда держался запас воды. Не спал пока и Жакуп. Он приподнялся, чуть приоткрыл край палатки у входа, увидел Лину, одиноко стоявшую в пяти шагах, и снова лег, покачав головой.
«Обиделась. Из-за него… А зря! Он недостоин мыть твои ноги…».
Счастье Дмитрича
Стольникова ждали в лагере с нетерпением. Лина скучала, она бывала либо в обществе молчаливого Жакупа, либо одна. Алибек больше не подходил к палатке, и Лина поняла, что он не хочет встречаться с Жакупом. Старик часто посматривал в даль пустыни — не пылит ли машина. Дмитрич говорил, что с Николаем Викентьевичем работать куда лучше: он хоть и профессор, «сам рук о лопату не мозолит», но рабочего человека понимает, строг, но справедлив. И дело знает. А его помощники только спорят между собой, глядя на них, и землекопы шабашат при любом случае и «проклятый Антиох, язви его, мутит бригаду».
Только Алибек не ждал профессора — без него легче выбрать время, чтобы еще раз пойти в подземелье с лопатой в руках. Но теперь новая забота тревожила его: Жакуп, конечно, знал отца и с подозрением следит за каждым движением Алибека.
«Как он посмотрел тогда на меня! — вспомнил взгляд старика Алибек, когда тот ввязался в разгадывание кроссворда. — С ненавистью, как на заклятого врага. А что я сделал ему плохого? Может быть, он мстит мне за отца? Скверно, если чужие грехи передаются по наследству. Не поговорить ли мне откровенно с Жакупом? — подумал он и сразу же отверг эту мысль. — Нет, словом его не проймешь — кремневый старик».
Плохо было и то, что теперь приходилось окончательно бросить мысль о Лине. Стоит старику рассказать профессору и Лине об отце Алибека, и она не позволит подойти на пушечный выстрел. А старик это сделает рано или поздно — он преклоняется перед Стольниковым.
Обдумав все это, Алибек пришел к выводу, что ему остается одно — довести дело с поисками сокровищ до конца, не встречаться с Линой, чтобы не давать повода старику для развязывания языка перед Стольниковым, и вообще надо опасаться Жакупа. И как ни горька была мысль о том, что теперь нужно избегать Лины, — а девушка последнее время явно искала встреч — с этим приходилось мириться…
Стольников приехал на третий день к вечеру. Дмитрич, ходивший встречать профессора, вернулся в палатку с газетой и подал ее Алибеку.
— На, почитай вслух. Тут про нас написано.
Алибек взял газету.
— Я сначала посмотрю, ее, потом почитаю.
Это была знакомая Алибеку областная газета «Ленинский путь», на второй странице ее внизу была помещена большая статья с крупным заголовком: «Неизвестная страница истории будет прочитана», а под ним буквами помельче — «Беседа с начальником археологической экспедиции проф. Н. В. Стольниковым».
Алибек быстро пробежал глазами по столбцам.
«Как строение останков костей позволяет изучать организацию исчезнувших животных видов, так останки средств труда позволяют археологам изучать исчезнувшие общественно-экономические формации. Об этом говорил Маркс в своем знаменитом «Капитале». Там же он указывает, что средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд».