Помимо военных, в Ронию также отправятся наши наблюдатели из Министерства Этики и Министерства Иностранных Дел, чтобы проконтролировать снижение насилия и агрессии среди местного населения. Безусловно, не обойдётся и без гуманитарной помощи, которую мы распределим между теми, кто в ней больше всего нуждается.
За Империю, за всех нас!»
Вяздо III , кронпринц Босгора
...
— Нет, из всех отстойных мест на этой планете принцу обязательно нужно было ляпнуть про самое отстойное! — недовольно заявил Карпов, гвардейский капитан.
Мы летели уже несколько часов в составе огромной воздушной флотилии (состоявшей в основном из конвертопланов), и все в командовании были слегка на нервах из-за столь внезапного решения о вводе имперских сил в страну, и без того ломящуюся от количества находящихся здесь вооружённых мужчин. Карпов же, славившийся своей незыблемой прямотой, всегда говорил то, что другие боялись:
— Или он действительно считает, что пара унылых клоунов из Министерства Этики способны принести мир в страну, где банда каких-то отморозков из подполья могут расстреливать целые поезда с мирными жителями?
Он был практически эталонным представителем военных Империи как внешне, так и внутренне. Высокий, практически полностью состоящий из мускулов и самоуверенности сорокалетний мужчина с классическим армейским ёжиком на голове и квадратными скулами, Карпов выглядел так, будто бы сошёл с агитационных плакатов. Впрочем, учитывая его биографию, вполне реальным кажется то, что их могли рисовать с него.
Единственной неприглядной чертой капитана была его ужасающая отметина на половину лица, заработанная им в ходе Инцидента в Киотове. Плоть на правой части его головы практически полностью была содрана, обнажая и челюсть и даже частично череп, который только чудом остался цел и сохранил своё содержимое в целости. Из внешних органов в этой части лица исключением оказался только правый глаз, лишённый век и практически полностью слепой, что, впрочем, казалось, вовсе не мешало Карпову выполнять его обязанности.
Даже более того, эти ужасающие метки былых заслуг внушали уважение и были свидетельствами отчаянной борьбы за свою страну в прошлом, ещё сильнее дополняя образ эталонного вояки.
— Тот теракт, послы из министерств, гуманитарная помощь — всё это, так или иначе, лишь предлоги, чтобы организовать вторжение и расширить своё влияние, — заметил я, показательно покачав головой. — Мне кажется, все это понимают, просто никто не говорит.
Я же вовсе не из тех людей, которых можно было бы назвать «эталоном» чего-либо, ибо я лишь простой военный наместник, это что-то вроде заведующего логистикой и снабжением, только в масштабах маленькой страны, что, однако, делало меня практически незаменимым участником планирования любой операции. Незаменимым, только в рамках Тихоокеанского Штаба Гвардии, где я был единственным штатгальтером. Но стоит мне стать хотя бы на чуток недееспобным или совершить больше одной ошибки, то на моё место сразу же пришлют нового перспективного генерала. Ибо в Империи нет незаменимых людей, она для этого слишком велика.
— И с каких пор в политике лицемерие стало главным и единственным атрибутом? И почему все так спокойно его воспринимают, как что-то должное? Вот у старика Императора, храни его богиня, слова всегда подкреплены действиями, в отличие от его отпрысков.
Капитан, сколько я его знаю, всегда был отпетым консерватором, из тех, кто чтит каждого прошлого и хоронит каждого нового самодержца. Когда же новый император стареет и становится понятно, сколько всего он успел сделать для страны, консерваторы, подобные Карпову, сразу же готовы причислить увядающего правителя к рангу святых. Впрочем, у наших принца и принцессы, императорских отпрысков, не слишком много шансов дожить до того момента, когда их будут почитать.
— Неужели ты думаешь, что всё это организовали без согласия Его Величества?
Императоры Босгора никогда не правят в одиночестве, они практически на равных заседают в Имперском Совете, вместе с представителями министерств, колониальными администраторами, генералами, адмиралами и прочими представителями высших административных органов государства. Но это касается только внутренних вопросов. Во внешней политике все решения всегда остаются только за Императором.
— Да нет, я уверен, что старик сейчас просто уходит от дел и постепенно скидывает все свои полномочия на детей. Боюсь представить, что будет, когда он умрёт и наши жизни будут полностью в руках этих сопляков!