— А что будет, если мы проиграем? — спросил генерал.
— Разве смерть не лучший выход, чем потеря души нашего народа? Разве поражение в честной битве более постыдно, чем борьба против беременных женщин и их неродившихся детей, и более постыдно, чем некоторые планы наших генералов? Неужели теории о загнивающем Западе так заморочили вам голову, что вы можете отказаться от наследственной терпимости и смелости только потому, что вас атакуют ваши враги? Где те арабы, которые разбили франкских рыцарей? Кто склонил армии индусов к покорности? Кто вытеснил христианство из Египта и принёс туда ислам? Где те, кто принёс цивилизацию Испании? Где? Где? Где?
Генерал, видя, что слова этого полковника достигли сердец тех его людей, которые не имели новых машин или даже не всегда досыта наедались, понял, что проиграл. А проигрыш в споре в Идре означал потерю самой жизни.
Он знал почти каждого полковника в своей стране, но не мог узнать своего оппонента.
Человек был бородат, с толстой шеей. Он стоял с гордым, независимым видом. После его речи генерал подозвал полковника к себе, а в душе решил, что тот должен умереть.
— Вы хорошо говорили. Вы говорили смело. Я произведу вас в генералы и дам вам под командование любые силы, которые вам понадобятся для борьбы с Израилем. Я думаю, вы сможете справиться с гидрой сионизма. Вы можете направить своё оружие против Хайфы, Тель-Авива или любого другого сионистского города, который вы назовёте. Удачи вам. Вы можете набрать столько добровольцев, сколько пожелаете. Любой, кто захочет пойти с нашим новым генералом, может свободно это сделать. Все они получат вознаграждение.
После этих слов генерал удалился в свою палатку. Он позвал с собой одного из самых преданных своих помощников.
— Конечно, за ним никто не пойдёт. Ни один из них не променяет свой «мерседес» на возможность получить пулю в лоб. Они не отдадут свои «мерседесы» и «тойоты» ради победы над Израилем. Когда он будет собираться в поход со своими последователями, скажи ему, что ты тоже хочешь присоединиться к ним. Скажи ему, что у тебя есть прекрасный дом в столице и что ты с радостью отдаёшь его на благородное дело. Он не поверит тебе, но после своего заявления не сможет отказаться от твоего дома. А когда он будет обедать, отрави его.
— А если он что-то заподозрит?
— Конечно. Он несомненно что-то заподозрит. Но основная красота нашего плана состоит в том, что он не сможет отказаться взглянуть на дом. Он будет думать, что смог обмануть нас, сделав вид, что поверил в убедительность нашей истории. Это усыпит его бдительность и поможет нам расправиться с ним. Ты всё понял, брат?
— Никто не может состязаться с вами в остроте ума, о брат и вождь!
Но внезапно их внимание привлекли аплодисменты на улице. Раздались выстрелы в воздух. Они услышали возгласы, прославляющие войну. Колонны людей маршировали по заросшей низкорослым кустарником пустыне Идра. И к большому облегчению генерала, они всё больше удалялись от него. Они маршировали по направлению к морю. Они оставляли позади свои «мерседесы», своих ягнят, приготовленных в лучших традициях арабской кухни, свои традиционные арабские десерты. В ночной тишине удалялся их крик: «Позволь нам умереть у ворот Иерусалима!»
Генерал часто заканчивал этой фразой свои речи.
Он заканчивал их и шёл домой, в свой прекрасный дворец, оснащённый новейшими кондиционерами, а приветствующая его одобрительными криками толпа расходилась по своим домам, чтобы на следующий день услышать другую речь.
Но сегодня ни один из них не пошёл домой. Ни один из них даже не побеспокоился о судьбе своего «мерседеса».
— Они все пройдут полмили и вернутся к своим машинам. Те, кто вернутся, и будут на самом деле революционными героями, а те дураки, которые последуют за этим полковником, никогда не доберутся до Иерусалима, а только найдут свою смерть. Единственный возможный путь к воротам Иерусалима возможен под моим руководством.
Но никто из них не вернулся ни в этот вечер, ни на следующий. До генерала дошли слухи, что полковники самостоятельно организовали взводы и батальоны. Они совершали свой переход в суровых условиях. Если они не имели возможности организовать какую— либо повозку, то обходились без этого и продолжали маршировать по раскалённой пустыне. Но солдаты Идры при необходимости прекрасно владели техникой танковой войны. Им не надоедали революционными речами, но учили обращаться с оружием, предоставленным их новыми лидерами, и готовили их к победе или к достойной смерти в бою.