И папа, который уже в течение долгого времени находился в заточении и видел, как его обычно послушные и спокойные гвардейцы превратились в безумных маньяков во время сражения с турками, теперь мог видеть, как пожилой азиат в чёрном кимоно с серебряной вышивкой и сопровождающий его белый в чёрной рубашке с т-образным вырезом и серых брюках, затеяли своеобразную игру с турками.
Формально это было похоже на танец. Турки размахивали ятаганами и втыкали их в стены, когда пожилой азиат с трудом увёртывался от них. Белый насадил трёх человек на их собственные мечи и сложил их в углу.
Это даже не было похоже на серьёзное сражение, так быстро эти двое «горничных» очистили комнату, поражая тела и укладывая их на пол. Молодой выполнил большую часть работы, и по нему было заметно, что он привык в одиночку справляться с подобной грязной работой. А старый, казалось, размахивал своим кимоно ради удовольствия папы.
Под конец пожилой разорвал стальные наручники, которыми был скован папа, как будто бы эго были простые полоски. Молодой глядел на это, вытаращив глаза.
В низком и почтительном поклоне Чиун, Мастер синанджу, поцеловал перстень папы.
Ремо, воспитанник католического сиротского приюта, стоял с открытым ртом.
— Ваше святейшество, мы здесь, — сказал Чиун.
— Кто вы? — спросил папа по-английски.
— Мы пришли сюда по соглашению с троном Святого Петра.
— Вы говорите мне о каком-то соглашении? Сегодня был очень тяжёлый день.
Белый всё ещё стоял с открытым ртом, глядя па папский перстень.
Ремо, экс-католик, никогда раньше ничего не слышал о христианстве от Чиуна, и поэтому этот жест уважения показался ему чрезвычайно странным. Он не мог поверить этому. Но он видел это собственными глазами. Это было лучше, чем когда-то в Санта-Моника, в Ньюарке. Монахини не могли сравниться с Чиуном, Мастером синанджу, приветствующим его святейшество. Было немыслимо поверить в то, что Чиун поцеловал папский перстень. Ремо даже подумал, что Чиун собирается примкнуть к духовенству.
— Ваше святейшество, соглашение между Ватиканом и Домом синанджу было заключено во время замечательного правления папы Борджиа.
Папа наклонил своё строгое и доброжелательное лицо.
— Сэр, — сказал он. — Католическая церковь никогда не вспоминает то время, когда папой был Борджиа. Мы пережили из-за него упадок и убийства. Мы думаем, что он был послан нам за наши грехи.
— Мы просто любим память о папе Борджиа.
— Я не понял, кто вы?
— Мы принадлежим к Дому синанджу, мы самые лучшие в мире наёмники.
Папа покачал головой.
— Я не хочу иметь дела с наёмниками, — сказал он и попросил показать ему этот документ. Чтобы прочитать дату, он позвал своего помощника, этот помощник позвал другого помощника, а тот позвал монаха, который отвечал за рукописи, хранящиеся при папском престоле.
Папа читал документ широко открытыми глазами. Борджиа, этот позор католической церкви, купил услуги этого азиатского наёмника навеки; получив плату, Дом синанджу отказывается от всякой помощи врагам папства.
— Нет, — сказал его святейшество. — Мы не подтверждаем этого. Вы полностью свободны от всяческих обязательств.
— Святой отец, мы придерживаемся некоторых христианских обычаев из уважения к вашей святости, — сказал Чиун. — Например, брак. Мы, Мастера, не верим в развод. Мы считаем, что брак заключается на всю жизнь и не может быть расторгнут. Ремо, мой сын, хотя и был воспитан в католической вере, кажется, не понимает этого.
Папа посмотрел на второго незнакомца, который молча стоял у стены. Папа подумал, что эти двое в самом деле спасли его. Он спросил у белого, что тот думает о выполнении брачных обетов.
— Это вполне существенно, — ответил Ремо.
Он не стал кланяться и целовать перстень и больше думал о том, что скажет в ответ на цветистый вздор Гарольда В. Смита.
— Вы знаете, что у каждого человека есть обязанности перед собственной законной супругой?
— Я знаю. Но я не собирался жениться на ней. Я сделал это потому, что иначе мой отец, Чиун, отказывался помочь мне справиться с этим маньяком Арисоном.
— Вы хотите сказать, что вступили в этот союз против воли, сын мой?
— Да, святой отец, — ответил Ремо.
— И обычаи синанджу считают этот брак таким же законным, как если бы он был освящён святой римской католической церковью?
— Да, святой отец, — сказал Ремо.
— Тогда этот брак не имеет силы. Брак действителен только тогда, когда обе стороны добровольно приходят к нему и выполняют свои брачные обязательства.