В последующие три дня Ремо и Чиун расставляли сокровища по местам. Всё это время Пу ждала, что Ремо выполнит свои брачные обеты.
Она не выходила из дома. Она плакала под дверью. Она плакала, когда рядом были другие жители деревни. Она рвала на себе волосы. Она кричала и ругалась. Скоро в Синанджу не осталось ни одной живой души, которая бы не знала, как Ремо оказался не в состоянии выполнить свои супружеские обязанности по отношению к ней.
Скоро почти все знали, что брачная ночь прошла кое-как. Пу всегда отличалась болтливостью.
Наконец Пу отправилась к Дому синанджу, более известному в Синанджу как Дом Мастеров, сообщая всем и каждому, что она покинутая женщина.
— Когда это кончится, Маленький Отец? — спросил Ремо.
— Через пять дней, — сказал Чиун.
— Почему через пять дней? — спросил Ремо.
— Потому что через пять дней она успокоится и будет готова, — сказал Чиун, не уточняя, для чего она будет готова.
На пятый день Чиун пошёл туда, где лежала Пу, опустошённая и закрывшая глаза. Она попросила его помочь ей встать и проводить её обратно в её дом в деревне.
— Сделано, — сказал Чиун, возвращаясь домой.
— Что ты ей сказал? — спросил Ремо.
— Сорок две тысячи долларов наличными, — ответил Чиун. — Что, ты думаешь, я мог сказать ей? Что всё будет в порядке? Что брак окончен? Что ей будет лучше без тебя?
— Это слишком большая сумма, — сказал Ремо.
— Она заработала их, — сказал Чиун.
— Ты полагаешь, что мы больше никогда не услышим об Анне? — спросил Ремо.
— Ты не находишь, что эта статуя стоит именно на своём месте?
— Да, — согласился Ремо.
— Будь уверен, она никогда больше здесь не появится, — сказал Чиун.
— Это не то, что мне нужно, Маленький Отец.
— Ты уже достаточно наелся красного мяса, — сказал Чиун.
— Но она не такая. Она особенная.
— Тебе только кажется, что она особенная.
— Даже если и так, меня это не волнует, Чиун, — ответил Ремо.
— Отлично, — сказал Чиун. — Тебя не волнует, что я думаю. Тебя не волнует, что хорошо для Дома синанджу. Тебя волнует только, что чувствует великий Ремо Вильямс. Эти чувства похожи на мину, — сказал Чиун.
И, проходя через многочисленные комнаты дома, он всё время повторял это слово — «мина», хотя с каждым взглядом, брошенным на возвращённые сокровища синанджу, он произносил это слово всё тише и тише.
Анна позвонила через восемь дней, но новости были не радостные. Ремо должен был вернуться в Америку и остановить Гарольда В. Смита. Он стал безумным.
— Он прокричал: «Сорок — четыре — сорок или сражение» — и начал войну с Канадой.
— Смитти? — спросил Ремо, не веря.
— Ты знаешь про Фолкрофт?
— Как ты вышла на Фолкрофт?
— Я говорю тебе, что он сошёл с ума. Он не заботился ни о каких предосторожностях. Он поднял собственное знамя и кричит, что хочет узнать, как заслужить медаль и что он должен для этого сделать. Чем больше, тем лучше. Ты должен вернуться назад и спасти свою организацию, Ремо.
— Арисон? — спросил Ремо.
— Кто же ещё? — удивилась Анна.
— Я сейчас же приеду, — сказал Ремо, который даже сейчас перед глазами видел большой бюст Арисона.
Чиун прошёл мимо него с алебастровым кувшином.
— Что это? — поинтересовался Ремо.
— Маленький кусочек чего-то, — ответил Чиун.
В данный момент в Фолкрофте царил беспорядок, но это было здесь случайным явлением, поскольку этот санаторий для психически больных считался лучшим. Находящиеся здесь люди вывешивали на стенах собственные флаги, а так как Южный Остров полностью закрывал здание, многие не знающие люди думали, что это сигналы с рыбачьих лодок.
Доктора задавались недоуменными вопросами, почему совершенно нормальный с виду и такой обычно уравновешенный мистер Смит теперь говорит «хелло» каждому встречному и уговаривает добровольно присоединиться к борьбе с Канадой. Они должны убежать вместе с ним из этого здания, администрация которого абсолютно незаконно держит их здесь, не давая использовать свой шанс.
По мнению Смита, Канада слишком уж суёт свой грязный нос в дела Америки ещё со времён американской революции и нарушает равновесие, установившееся между двумя странами на границе, на широте сорок — четыре — сорок, подло и изменнически нападает на людей.
Чтобы справиться со всем этим, нужно было несколько бравых и честных парней, которых нельзя было подкупить или запугать канадским лобби.
Ремо осторожно взял Смита за руку и отвёз обратно в их офис, где Смит очень внимательно посмотрел на Ремо и спросил, не один ли он из тех, кто был готов забыть, как во время войны во Вьетнаме Канада пользовалась различными грязными уловками, чтобы навредить Америке.