По этим колоннам проще всего было бы добраться до звездолетов. И они, колонны, были здорово на виду. Идеальное место, чтобы быть убитым.
Пит знал, что для человеческого глаза он невидим, но со своим тепловым излучением он мало что мог поделать.
Как он сам понимал, сейчас он светился как рождественская елка на сенсорах тысяч тяжеловооруженных роботов.
Да, но невозможно держать тысячи машин готовыми к срабатыванию в течение многих лет. И кто станет их программировать на слежение за потолком?
Напряжение мышц в плечах и спине стало ослабевать.
Пит подбросил крови к пальцам, потряся кистями, отстегнулся и стал спускаться на захватах. По дороге он миновал фальшивую звезду - большую светящуюся колбу размером с корзину для белья. Она была зацементирована в большой каменный монолит и переливалась холодным, чарующим огнем как светляк. Пита настолько отвлекла эта смелая подделка, что промахнулся захватом, и левая нога повисла свободно. В левом плече что-то противно щелкнуло.
Пит ухнул, поставил оба захвата и шлепнул на стену пятно клея, потом пропустил в ушко скобы карабин и повис на обвязке, тяжело дыша.
В поле зрения спекса появился палец Катринко, куда-то указывающий. Там что-то двигалось - Пит был не один.
Он выпустил из рукава ленту светошумовых гранат, потом затаился на месте, доверившись своему камуфляжу, и стал наблюдать.
К нему среди темных ям фальшивых звезд шел робот, качаясь и дрожа.
Никогда Пит не видал даже похожего устройства. У робота была пористая пенистая шкура, будто из пробки и пластика. Вместо головы - слепой выступ; четырнадцать длинных волокнистых ног, будто перепутанное месиво старых веревок, заканчивались до абсурда сложными ступнями.
Повиснув вниз головой среди неровностей каменного потолка, мешающих видеть, робот открывал большую бородавчатую голову и выбрасывал вперед раздвоенный сенсор, похожий на змеиный язык. Иногда он припадал к потолку, будто прилипшее к камню химическое пятно.
Пит с убийственным терпением смотрел, как робот отползал прочь, подползал ближе, крутился на месте, еще приближался, петляя, еще присасывался к потолку, принимал какое-то решение, переставлял хватающиеся ноги, еще подбирался, терял след, отходил назад, долго нюхал воздух, задумчиво сосал конец своего длинного веревочного щупальца.
Наконец робот дошел до Пита, ловко перебирая ногами, и с энтузиазмом стал лизать следы, оставленные хватательной паутиной. Его будто зачаровал вкус эластомера перчатки на камне, и робот повис на своих четырнадцати ногах, с громким чмоканьем вылизывая потолок.
Пит выбросил кирку. Заточенное острие с тупым хлюпом вошло в пробковую голову.
Робот тут же обмяк, приколотый к потолку. Потом с противным скрежетом он развернул совершенно неожиданный набор блестящих тонких принадлежностей. Сложные штуки вроде языков, скребущие жвала, тонкие шпатели, все это вылезало, дрожа, из щелей шкуры.
Робот не собирался умирать. Он и не мог умереть, потому что никогда не был живым. Это была биотехнологическая машина, и понятие умирания не было в ней заложено. Пит тщательно сфотографировал устройство, которое с механическим идиотизмом пыталось выработать приемлемые решения при изменившихся параметрах среды. Потом Пит вытащил кирку из потолка, встряхнул ее и уронил проколотого робота ко всем чертям.
Теперь он полез быстрее, оберегая растянутое плечо.
Методично прокладывал он себе путь к относительно легкому участку вертикальной стены, где нашел большую выработанную жилу в созвездии Стрельца. Жила оказалась извилистой рецессией, откуда выцарапали и вытравили какую-то руду. Судя по виду, камень сжевали орды термитов - мелкие роботы с пастями вроде маникюрных ножниц.
Пит по спексу дал сигнал Катринко. Бесполая полезла за ним по прижатой и заякоренной веревке, таща за собой один из рюкзаков. Когда Катринко добралась до нового базового лагеря. Пит вернулся к пробоине взять второй рюкзак. На обратном пути плечо уже здорово болело, и нервы отказывали.
Катринко поставила закупоривающую паутину без излучения на устье трещины. Когда Пит вернулся в относительную безопасность лагеря, она развернулась в саморастягивающихся веревках и достала порцию сахара.
Пит раскрыл две пухообразующие капсулы и с удовольствием влез в теплую ткань.
Катринко сняла маску. Она вся дрожала от энтузиазма.
Молодость, подумал Пит, молодость и восемь процентов преимущества в метаболизме, связанного с отсутствием половых органов.
- Здорово опасная ситуация, - шепнула Катринко с горячечной улыбкой, заметной в красном свечении единственной индикаторной лампочки. Она уже не была похожа на мальчишку или молодую женщину, вид у нее был совершенно дьявольский. Создание, лишенное пола. Пит всегда думал о ней "она", потому что так было проще, но на самом деле надо было бы говорить "оно". Сейчас "оно" было полно ликования, потому что поставило себя наконец в подходящую и приятную ситуацию. Жестокая и яростная вражда была для этого жестокого и яростного маленького создания как вода для рыбы.
- М-да, действительно, - согласился Пит и приложил жирного накачанного медикаментами клеща к вене на сгибе руки. - Первая вахта твоя.
Пит проснулся через четыре часа, вынырнув из глубин химически наведенного дельта-сна. Им владело оцепенение и небольшая сонная одурь, будто бы он проспал четыре дня подряд. В объятиях лекарства он был совершенно беспомощен, но дело стоило такого риска, потому что теперь он полностью отдохнул. Пит сел, осторожно попробовал шевелить левым плечом. Намного лучше.
Растерев лицо и голову, чтобы восстановить чувствительность, Пит снова надел спекс. Катринко сидела на корточках, светясь собственным излучаемым теплом, изучая мерзкую массу шипов, хлопьев и студня.
Пит тронул рукоятки спекса и наклонился вперед:
- Что это у тебя?
- Мертвые роботы. Они жрали наши пенные крючья на потолке. Они все жрут. Я убивала тех, что пытались вломиться в лагерь. - Катринко вытащила меню в воздух, потом протянула Питу соединительный кабель для спекса. Посмотри, что я наснимала.
Она наблюдала с помощью гель-камер, снимая роботов в их собственном инфракрасном свете, а потом сохраняла и редактировала наиболее информативные кадры.
- Эти малыши, у которых ноги как шарики, я их назвала "цыплятами", сопровождала она голосом заснятые кадры, показываемые спексом Пита. - Они маленькие, но чертовски быстрые, и они повсюду - я убила троих. Вот этот, со спиральным острым носом, это "шуруп". А это пара "дублей". Они всегда ходят парами.
Вот эта здоровенная штука, похожая на пролитый кисель с большими глазами и шаром на цепи, называется у меня "шатун" - видишь, как он ходит? Но он куда быстрее, чем кажется.
Катринко остановила показ, вернулась к реальному зрению и осторожно пошевелила поломанные останки возле своих сапог. Самое большое устройство в этой куче напоминало рассеченную кошачью голову, набитую проводами и усами.
- Еще я его назвала "медведем". Его нелегко убить.
- И их здесь много?
- Думаю, сотни, если не тысячи. Самых разных видов, и все глупы как пробка. Иначе нас бы уже сто раз убили и разобрали на атомы.
Пит глядел на рассеченных роботов, на остывающую массу нервных сетей, аккумуляторов, жилистых броневых плит и желатина.
- Почему у них такой дикий вид?
- Потому что они сами по себе выросли. Никто их никогда не проектировал. - Катринко подняла глаза. - Помнишь эти большие виртуальные пространства для проектирования оружия, которые были в Аламогордо?