То было мое первое сиротское лето на Земле. Разве не об этом мечтает каждый ребенок? Я мечтала. Мне нравилась «Биография» Хэйли Миллз. «Ловушка для родителей» — отличное кино. Мама умерла весной. К тому, что умер папа, я уже привыкла — он умер три года назад, и мы были с ним едва знакомы. А мне теперь пятьдесят, не мать, не дочь, кухня у меня в гостиной, и я понятия не имею, как следует себя вести.
Мы легли спать, и муж заснул сразу, причмокивая губами. Я какое–то время неистово поворочалась, нежно подула ему в ухо, потом отвалила в гостиную на диван почитать, вернулась в постель с книгой; к тому времени он окончательно затих. Я уснула с раскрытой книгой. Где–то среди ночи Ричард проснулся, заложил мне закладкой страницу, выключил свет и поелозил мне по губам загубником, пока я его не вставила.
Он длинный и нескладный, этот мой муж, и правильный, как Джимми Стюарт. Не невротик, не ловчила и уж конечно никакой не подонок. Никогда не принимал наркотики — даже траву не курил. «Ты уверен, что ты вообще американец?» — как–то спросила у него я. Никогда на меня не злился, только приходил домой с таким открытым недоумевающим лицом, да время от времени рассказывал о том, как вышел из себя: с убогими стариками в очереди к кассе в супермаркете, с какой–то мегерой в прачечной — она выбросила его мокрое белье из сушилки, с панком, вздумавшим угрожать ему на углу. Когда он брал мою голову в ладони, если мы занимались любовью, я всякий раз поражалась, какие они у него огромные — какие вообще огромные у мужчин ладони, — и мне это нравилось: как эти огромные пальцы запутываются у меня в волосах. Мне по–настоящему нравилась эта огромность. Я просто все забываю, как мне это нравилось — у меня плохая память на секс, как у персонажей Оливера Сакса с разными экстравагантными болезнями: например, они не могут припомнить разговор пять минут назад. Женщина, Которая Не Запоминает Удовольствий. Разве в каждом браке нет его злобного двойника? В нашем–то это наверняка я.
Утром Ричард сварил в ванной кофе, мы спросили друг у друга, как нам спалось, и почитали «Таймс».
Я радовалась, что можно выйти из квартиры. Только из–за этого — если не считать денег — я подрядилась работать литературным негром Уинстона Уинтера, который сочинял книгу по этикету. Три раза в неделю садилась в автобус с нижней Пятой авеню до офиса компании «Стиль жизни Уинстона Уинтера» на верхней Мэдисон–авеню. Уинстон — самый знаменитый стратег вечеринок и свадебных банкетов на Манхэттене. Сегодня мы с ним работали над «Главой семь: Как вырастить обходительного ребенка».
Всю жизнь я прилично зарабатывала журнальной журналистикой. Моя специальность — секс и свидания: служебная информация о том, что делать с пятью друзьями и двумя психоаналитиками в романтической жизни одиноких женщин, кому за двадцать, за тридцать и даже иногда за сорок. В те неприличные десятилетия, что следуют за этим, — никогда. Я писала для журнала «Изумительная женщина» и даже одно время вела в нем колонку для одиноких дам, которая называлась «Сама по себе». А потом настал день, когда я поняла, что больше ни единого слова написать об этом не смогу. Что еще я могу им сказать? Как спросить очередную женщину — или следующую представительницу всех женщин, — о том, что пошло так или не так в ее жизни, чего ей хочется из того, чего у нее нет, что она в конце концов получает, даже не желая и никогда этого не прося? Я больше не могла читать ни одной статьи о жизни женщин — особенно серьезных, которые пишут самые умные женщины, и которые неопровержимо показывают, что остается неправильным и в женщинах, и в культуре, что продолжает их обсуживать, несмотря на все лучшие намерения и усилия окружающих. Я не могла больше ловить себя на мысли, соглашаясь с ними: Да! Именно! У меня мозги болели от того, что я так часто кивала головой и соглашалась.
— Попробуй какое время просто делать то, что хочется, — сказал мне Ричард, когда я сказала ему, что лишилась корней и меня сносит течением. — А если потребуется, залезем в семейную копилку.
Старомодный у меня муж в том, что касается экономики. Ему никогда раньше не хотелось «залезать в копилку» — никогда. И теперь его готовность в нее залезть встревожила меня. у нас что — настало время в нее залезать? А если не настало, то когда оно настает? И я снова попросила его растолковать мне его финансовую стратегию долгосрочных инвестиций.