Помню раз, во время дежурства при С[авиче], вся приемная его, полная представляющихся лиц, в том числе несколько губернаторов и многочисленных просителей, мгновенно и панически опустела только под впечатлением долетевшего до нас издали разъяренного голоса С[авича]. Он впервые ввел дежурство молодых чиновников с высшим образованием для дачи справок и советов просителям и записи тех лиц, которые желают видеть его. Эта, на первый взгляд, мелкая мера имела серьезное значение для частных интересов, да и для репутации самого учреждения. Ранее, как во многих учреждениях и до последнего времени, дежурства несли так называемые неклассные «канцелярские» чиновники26, люди и мало воспитанные, и совершенно необразованные; само собой разумеется, что никакого полезного совета, куда обратиться по данному делу, в каком порядке оно может быть разрешено и т. п., ожидать от такого «дежурного» чиновника нельзя; к этому добавляется обычная грубость мало воспитанного, но всегда желающего показать свое мнимое значение человека; не редки и случаи мелких взяток с их стороны, а между тем по ним масса публики составляла суждение о нравах и обычаях министерских канцелярий. Я знаю несколько случаев, когда совершенно почтенных, безупречных деятелей подводили именно такие безответственные мелкие агенты, письмоводители, журналисты27 и т. п. Например, один судебный следователь28 прослыл среди еврейского населения взяточником, и против него было возбуждено даже судебное преследование только потому, что письмоводитель его, зная заранее, какое дело по признакам его должно быть прекращено, уговаривал подследственное лицо дать следователю через него взятку; дело, конечно, прекращалось, и легенда о взяточни[че]стве следователя укреплялась. Помню также, как в одном, мало, в общем, почтенном учреждении один канцелярист систематически брал взятки за проведение орденов различным агентам этого учреждения, зная наперед, какие наградные представления предположено уже одобрить начальством. Однажды в Департаменте общих дел я наткнулся на такую сцену: директор какого-то частного банка с очень плохим знанием русского языка доказывал в весьма почтительной форме право какого-то служащего банка на получение какого-то сословного звания, говорил, что представление об этом давно сделано и обещание удовлетворить его было дано уже, почему ему хотелось бы узнать только, в каком положении его дело сейчас. На все просьбы и доводы директора банка дежурный канцелярист, несомненно, ничего не знавший и не понимавший в деле, необыкновенно важным и покровительственным тоном повторял: «Могу сказать, к сожалению, одно, что Ваша просьба совершенно невыполнима». Очевидно, мелкому чиновнику доставляло искреннее удовольствие разыгрывать роль какой-то власти перед директором банка, хотя бы ценой лжи, ибо пойти просто в соответственное отделение и навести там по делу справку было бы, конечно, признаком, что чиновники — только мелкая сошка в департаменте. Поляк сокрушенно, но не без изумления, выходил уже из здания Министерства, когда я, слышавший весь его разговор, остановил его и объяснил ему, какое значение имеют слова канцеляриста, и указал ему, в какое отделение департамента ему надо обратиться. Он был еще более изумлен моим советом, благодарил и несколько раз повторял: «А я думал, что от того пана зависит все мое дело». Подобную же сцену пришлось мне наблюдать раз и в Земском отделе после того, как у нас были введены дежурства для публики классных чинов. Я на полчаса почему-то опоздал на свое дежурство и, входя в первую приемную комнату, услышал еще издали знакомую фразу дежурившего канцеляриста (эти суточные дежурства предназначались исключительно для приема почтово-телеграфной корреспонденции): «К сожалению, подобные ходатайства никогда не удовлетворяются». Я поспешил подойти к просительнице-даме, к которой относилась эта фраза, и через несколько минут ее простейшая просьба была удовлетворена, а канцелярист был разнесен мною за вмешательство не в свое дело.
Я остановился несколько подробно на этой служебной мелочи потому, что от провинциальных оппозиционных адвокатов мне иногда приходилось выслушивать насмешливые рассказы, что для ускорения дела в Сенате29 им приходилось «смазывать»; взятки давались канцеляристам, а адвокаты верили или делали вид, что верят, будто бы мзда принималась обер-секретарями30 и чуть ли не самими сенаторами31.