— А если бы я искал предводителя заговорщиков, кого бы вы назвали из ваших подчиненных? — поинтересовался доктор.
— Брат Арман. Он из простых, но какая хватка! Когда я сюда приехал, он был богатырь на загляденье. Поговаривали, что в юности это парень жил среди разбойников. Сейчас-то ему ни до чего дела нет, кроме осла этого несчастного. Холит его и лелеет. Ей-богу, я не видал дворян, привязанных к своим скакунам сильнее, чем этот извозчик. Когда осел болеет, он даже ночует на конюшне, наплевав на мой запрет. За всеми разве углядишь! — с мрачным видом добавил настоятель. — Одно время я подумывал сделать общую келью, но заниматься строительством некому. Стены очень уж прочные, а крепких мужчин совсем не осталось.
— Значит, между братьями царит подлинное равенство? Меня удивило, что вы видите в качестве лидера брата Армана, одного из простолюдинов. Ведь в Сан-Антонио есть и дворяне…
— Целых четверо! Брат Дамьен, брат Модест и ваш покорный слуга. Брат Андони тоже дворянин, но можно его не считать — кто примет всерьез титул баска! Вообще тут важнее характер, а не происхождение. Мой секретарь робок, повар из кухни носа не высунет — боится с голоду тут же помереть, а я вне подозрений.
— Значит, ваш повар склонен к чревоугодию? — с как можно более равнодушным видом поинтересовался Андре. Брат Модест ему нравился, и хотелось оценить степень неприязни настоятеля к этому добряку.
— Это же видно! Каждое утро молюсь, чтобы лестница на колокольню его выдержала. Впрочем, когда он начинает звонить, молюсь об обратном, — хохотнул аббат.
— Почему вы решили выбрать его звонарем? Мне кажется, это назначение озадачило многих, включая самого брата Модеста…
— Для его же пользы. Надеялся, что он немного сбросит вес, да и вставать будет пораньше. До назначения он вечно опаздывал с завтраком и норовил накормить всех сухарями с холодным мясом. А в постные дни вареная рыба — нет, даже мой желудок это не выдержит. Теперь он спозаранку как огурчик, и на столе горячая каша каждое утро.
— В таком случае, это пошло на пользу всем… я имею в виду: каша великолепна, — улыбнулся Андре.
Настоятель пожал плечами:
— Пища монаха должна быть проста, я считаю. Мы не за тем шли сюда, чтобы предаваться чревоугодию, хотя некоторые думают иначе.
— Аскетизм не каждому по силам…
— Да ладно вам! Я же не требую от них спать на камнях и подвергать себя самобичеванию! Они сами выбрали такую жизнь… Конечно, не все оказались тут по доброй воле. Хотя эти-то как раз внушают мне больше доверия.
— Вы имеете в виду брата Дамьена и вашего плотника?
— Да, брата Серхио. Для него монастырь — дом родной. Хотя он ленив как все простолюдины, хоть меня и беспокоит его привязанность к родным — при всякой возможности интересуется жизнью в деревне. Его мальчишкой отдали сюда, семья по соседству… Но вот он ничего против меня не сделает, уверен.
— А что скажете о брате Рикардо? Мне он показался несколько враждебным, несмотря на молчаливость.
— Обычный болван, фанатик, как и вся их порода. Он смотрит свысока на всех вокруг, а себя мнит настоящим праведником. Вечно шатается от усталости — устраивает ночные бдения, хотя я запретил, пост держит постоянно, мяса вовсе не ест. Если бы не аскеза, толку бы от кастильца как от работника было куда больше. Что у него на уме — один бог знает, простите за каламбур. Иной раз мне кажется, что он пытается пораньше свести себя в могилу.
— Такое рвение и вправду настораживает, — миролюбиво согласился Андре. — Расскажите о последнем вашем подчиненном. Брат Андони ведь тоже иностранец?
— Баск — это даже не национальность, — поморщился настоятель. — Не понимаю, кому придет в голову всерьез относиться к горстке горных дикарей. Впрочем, его гонора хватит на десятерых кастильцев. Не назвал бы его особенно религиозным, но, как и брат Рикардо, этот считает себя выше других. Все время проводит на складе, хотя у нас хранить и считать толком нечего. Мне кажется, он просто ненавидит всех и вся.
— Такие люди встречаются в любом обществе… Спасибо, что уделили мне время. Я немедленно займусь вашим делом, тем более я получил исчерпывающую информацию, — Андре поднялся со стула. — Значит, мы со слугой можем рассчитывать на ваше гостеприимство в течение нескольких ближайших дней?
— Разумеется. Чувствуйте себя привольно. Ходите, где вздумается, разнюхивайте все, что требуется.
Милостиво кивнув головой, аббат дал доктору понять, что аудиенция окончена. Андре поклонился и вышел.