— Хватит, — тихо попросил я.
— Эх, уж и повеселиться нельзя… — пробормотал змей. — Ладно уж, все устроились? Тогда взлетаем.
Свежий ветер, ударивший в лицо, помог вымести из головы все ненужные мысли. Если бы не Ядвига, возможно, меня сейчас не было бы в живых. Сколько раз она уже спасала меня от губительных планов Мары? Пришло время положить этому конец. Следующего раза не будет.
Сегодня я не стану мелочиться, и остановлю ее. Если понадобится, силой выбью из этой женщины информацию о дочерях.
Она всегда была слабее, и я наивно считал, что если так, я не могу ее тронуть. В память о былом, ради детей. Но слабость она с лихвой восполняла хитростью и раз за разом наносила мне новый удар в спину.
Этот день не стал исключением. Стоило нам приблизиться к городу, как я заподозрил неладное.
Приказав Горынычу снизиться, я увидел, что столица погружена в хаос. Ветер доносил панические крики людей и смрад…
Запах смерти чувствовался даже на высоте. Сладковатый и удушливый, такой, что ни с чем не спутать, если однажды побывал на поле брани и знаешь, как пахнет разлагающееся тело.
Я сразу понял, что она сделала.
— Снижайтесь! — крикнул я богатырям, перебивая шум ветра. — Бегите к главным воротам! Помогите людям спастись! Она подняла кладбища!
— Что?!
— Оживила мертвецов! Рубите им головы! Я полечу к Маре.
Уходя на снижение, я увидел, как богатыри разделяются. Спустившись на землю, они сразу ринулись в бой. Мертвецы заполонили улицы, но надо отдать должное этой дружной компании, свое дело они знали. Алешка, больше всего скучавший по славной битве, спрыгнул с птицы на лету и играючи срубил голову нечисти. Хотя, нечистью то, что сделала Мара, можно было назвать лишь с большой натяжкой. В телах, что она подняла из могил, не сохранилось даже самой малой частицы души.
Совершенно безвольные, они подобно деревянным куклам на ярмарочном представлении, подчинялись ее приказу.
Не сумев добраться до меня с помощью богатырей, Мара решила применить последнее средство. Она знала, что я лечу сюда, чувствовала меня.
— Надо приблизиться к царским палатам, — попросил я Горыныча, — она там.
— Думаешь?
— Уверен. Я спускаюсь, а ты помоги остальным. Нужно уберечь как можно больше людей.
— Понял!
Резко нырнув вниз, змей спикировал прямо на городскую площадь. Место моей несостоявшейся казни. Послышались испуганные крики. Не дав никому опомниться, я спрыгнул на помост, а Горыныч, обдав окружающих потоком ветра из-под могучих крыльев, взмыл в облака.
Я поднял глаза и тут же увидел Мару. Не скрываясь, она стояла у окон дворца и с легкой улыбкой смотрела вниз, на царивший среди горожан беспорядок. Величественная, статная, она высоко вскинула голову. Раньше я восхищался ей, но сейчас чувствовал лишь горькое пренебрежение.
Как мог я любить эту женщину, если где-то на земле ждала меня другая, по-настоящему достойная?
Мара встретилась со мной взглядом, и лицо ее тут же преобразилось. Легкую улыбку сменил зловещий оскал. Но лишь на миг.
Тут же взяв себя в руки, она изобразила величайшую скорбь.
— Вот он! — раздался над площадью ее уверенный голос, — Виновник всех наших бед пришел поглумиться над родом людским! Это он наслал на вас проклятье! Он оживил нечисть! Схватите его, и покончим с этим!
Взбудораженная толпа повернулась ко мне.
Змея!
Оттолкнув с помощью магии одного из стражников, я обернулся вороном и полетел к ней.
Глава 43
Яда
Да что это такое? Наши отношения в самом зачатке, а он уже ведет себя, будто я его собственность! Он решил! А мое мнение не в счет! А если с ним что-то случится, как мне потом жить?
— Выпустите! Выпустите меня немедленно! — я заколотила кулаками в дверь. Никакого ответа. Оглохли все, что ли. — Выпустите меня!
Все равно ведь выберусь.
Если не выпускают через дверь, я выскочу в окно. Простыней у Кощея в сундуках много, на веревку хватит.
Только вот незадача. Окна не открывались. Не было ни шпингалетов, ни задвижек. Что за чертовщина, я ведь хорошо помню, что в ночь, когда я спасла Кощея от кинжала Мары, окно было распахнуто.
Ну да ладно. Не открываются — значит, выломаю! Я схватила стул и замахнулась.
— Стоять! — послышался гулкий рев, и я замерла от неожиданности. — Кто-то обещал паутинку в моих углах собственноручно сметать, а теперь громить меня решил? То избивала, а теперь на мои драгоценные стекла покушаешься?