— Тварь! — рявкнула Мара. — Смотри, Кощей, какую змеюку ты пригрел на шее. Устыдись!
Кощей нашел в себе силы встать. Он пошатывался и держался за разорванный бок. На меня он не смотрел. Похоже, и вправду, разочаровался.
— Да он уже устыдился, что такую эпическую битву за мировой порядок свели к разборке двух баб за первого парня на деревне, — я истерично расхохоталась, мельком взглянув в сторону дверного проема, где уже должна была притаиться подмога.
Ну, богатыри, ваш выход! Сейчас самое время выскочить из укрытия и надавать Маре по щам. Моя фантазия закончилась, приятную беседу с Марой я уже не поддержу.
Но Мара и сама больше не собиралась болтать со мной.
Тьма заклубилась на ее ладонях. Из нее Мара изящными движениями рук сформировала шар и запустила в меня.
Красиво — подумала я, и прикрылась в защитном жесте ладонью.
Боли я не почувствовала, будто баскетбольный мячик отбросила.
Я открыла глаза. Остатки тьмы клоками повисли в воздухе и медленно таяли.
— Неплохо, — скривила губы Мара. — Когда научиться успела? Детскими приемами тебя не возьмешь. Будем играть по-взрослому. Силы в тебе много, но пользоваться ею ты не умеешь.
Эти слова совсем не обнадеживали. Я и прошлый «снаряд» случайно отбила.
А теперь Мара решила не сдерживаться. Остается принять смерть с достоинством. Надеюсь, обо мне сложат легенды.
Я выпрямилась как струна, горделиво вскинула подбородок и ухмыльнулась.
Наверное, Мара ожидала увидеть страх, а теперь она была разочарована.
Она прикрыла глаза, будто устала. Губы ее беззвучно зашевелились. Мир в один миг поблек, выцвел, стал пепельно-серым, словно из него удалили все краски. Воздух сгустился и стал непроницаемым. Грудь сдавило так, что стало невозможно вдохнуть. Между тем Мара распахнула веки и посмотрела на меня абсолютно белыми глазами. Да что за жуть! Лучше бы убила меня быстро, без спецэффектов.
Грациозный пас рукой — и Мару окутало грозовое облако. Слои от светло-серого до угольно-черного находились в постоянном движении. Временами между ними проскакивали электрические разряды.
Из-под полуопущенных ресниц я взглянула на Кощея. Может, он успел набраться сил и сумеет дать отпор Маре? Но он даже не смотрел в мою сторону, будто потерял ко мне всякий интерес.
Тем временем одиночные разряды стали сталкиваться и сливаться в большой золотистый потрескивающий шар.
Так вот, что она удумала — прибить меня гигантской шаровой молнией.
Рассмеявшись смехом, похожим на перезвон колокольчиков, она запустила свое смертельное послание в мою сторону.
— Защитите! — взмолилась я, обращаясь к своим силам. Они едва слышно откликнулись, и в считанные секунды между мной и ужасающей молнией возник прозрачный щит, похожий на полусферу. Удар был такой мощности, что щит пошел паутинкой трещин. Он сдержал молнию, ослабил ее силу, но полностью защитить меня от нее не мог. Раздался звук бьющегося стекла, и щит осыпался осколками на пол. Я прикрыла глаза и приготовилась к неизбежному.
Однако я не умерла, неведомой силой меня отшвырнуло в сторону. Отлетев, я ударилась головой об остов колонны. С трудом открыв глаза и сфокусировав зрение, я увидела картину, от которой у меня подкатил к горлу ком.
На том месте, где я стояла минутой ранее, мрамор растрескался и покрылся копотью. В центре черного уродливого круга из сажи лежал Кощей. Его лицо было бледным, грудная клетка не вздымалась, рука не прикрывала рану в боку и безвольно лежала на полу, концы волос подпалились и медленно тлели.
Я попыталась встать на ноги и не смогла. В голове стоял гул, перед глазами все плыло, — видно, хорошо я приложилась затылком. Собрав силы, я поползла к Кощею. В ушах эхом отдавался безумный хохот Мары.
Добравшись до Кощея, я переложила его голову себе на колени. Пальцами, не чувствуя боли от ожогов, затушила пряди.
— Вот и итог твоей бравады, — не прекращая хохотать, сказала Мара. — Все закончится именно так, как должно было закончиться. Мне досталось все. А твой удел — безграничная боль. Я чувствую ее. Она наполняет меня радостью.
— Чувствуешь? — я подняла на нее невидящий взгляд. — Ничего ты не чувствуешь! Хочешь узнать, что у меня на сердце на самом деле?
То, что происходило у меня внутри, невозможно было выразить словами. Это было похоже на обжигающий поток, огненную лаву, в которой переплавились гнев на Мару, злость на себя, сожаление о несбывшемся, невыносимая горечь утраты и нерастраченная любовь. Я не нашла слов, чтобы рассказать Маре о том, чем именно я переполнена. Поэтому я закричала. Громко, пронзительно. От звука моего голоса разбились уцелевшие стекла в окнах, разлетелись на куски обломки колонн, загудели стены.