К долгим пешим прогулкам я не была готова. За проведенные в этой сказочной глухомани дни я находила столько, сколько не прошла в Москве за всю свою жизнь. А месяц плестись куда-то — уж увольте. Да еще в компании с капризным ребенком.
Ступа, теперь уже освобожденная от пут паутины, признаков жизни не подавала. Я в нее и залазила и помелом махала на все лады, и добрые слова ей говорила и материла шепотом на чем свет стоит. Она продолжала меня игнорировать.
И что же это получается? Я вчера всех уверила, что решу проблему, а на деле прообещалась. Кто ж меня уважать тогда станет, если своему слову я не хозяйка.
От моих нервных хождений по избе заворочалась в кровати Софка. Пойду на улицу. Может, на свежем воздухе мозги работать лучше станут.
Вышла, стала туда-сюда по двору бродить. Видно, мое мельтешение перед окнами изрядно достало даже избушку. Она дернулась и выпустила из трубы негромкое «пф!» вместе с черным облачком сажи.
И тут меня осенило! Избушка! У нее же большие, сильные ноги! Один шаг — и полкилометра как не бывало. Вот кто сможет нас домчать если не с ветерком, то с относительным комфортом!
Надо как-то ее уговорить. Будет обидно, если меня не послушает.
— Избушка, избушка, дело у меня к тебе есть важное, — начала я, прокашлявшись.
Избушка моя будто напряглась немного.
— Надобно нам в столицу добраться. А тебя здесь оставлять не хочется. Мало ли кто сюда наведаться решит. А ты у меня хорошая, справная. Считай, загородный коттедж олигарха. Вдруг лихие люди на тебя позарятся. И завладеют в мое отсутствие. А я такого горя не переживу. Дорога ты мне каждым бревнышком, каждой соломинкой на крыше.
Хлопнула ставня на окне. То ли это ветерок подул, то ли избушка мне знаки подает.
— Эх, люблю я тебя, — покосившись на избу, продолжила свои медоточивые речи. — Другая на моем месте за то, что мародеров послушалась, давно спалила бы тебя, а я нет. Не держу на тебя зла. Обиду забыла. Хотя я человек непредсказуемый. Сегодня забыла, а завтра вспомнила. Лучше ко мне с добром, тогда и мысли мне в голову не придет жилплощадь свою палить.
Избушка снова издала свое «пф!». Недовольна, что ли?
— Ты ж, наверное, и мира-то совсем не видела. Сидишь тут в лесной глуши, — вздохнула я примирительно. — Надо же и на людей посмотреть и себя показать. Ты же уникальное создание. Движущаяся недвижимость! Оксюморон! Да ты и слов, наверное, таких не знаешь, — я почесала макушку. — Чудо чудное, диво дивное! Вот кто ты!
Отчего-то мне было ясно, что избушка прислушивается, внимает моей грубой лести.
— Все бы рты разинули тебя завидев. Вот был бы фурор! Ну ладно, пошла я собираться в дорогу дальнюю. Ежели что, не скучай, — я вздохнула и едва одной ногой ступила за порог, как избушка задрожала, захлопала ставнями.
— С нами, что ли, желаешь отправиться? — изобразила удивление.
Избушка заерзала и стала приподниматься. Хорошо, что я успела вовнутрь заскочить, а то бы грохнулась вниз.
Ну, и отличненько. Переговоры прошли успешно.
От внезапных активных движений избушки Софка свалилась с кровати и теперь сидела на полу, потирая шишку на лбу.
— Бабуся! — радостно закричала она. — Я готова! Мы же прямо сейчас пойдем?
— Не пойдем.
Софка повесила нос.
— Пешком не пойдем, — поправилась я.
— Полетим? Ура! На ступе, — царевна подскочила с места и, захлопав в ладоши, весело запрыгала.
Видно слышала сквозь сон мои потуги наладить общение с летательным аппаратом.
— На ступу у меня техосмотр не пройден, — со вздохом развела руками. — Гаишники, если поймают, штраф впаяют, а денюжек у бабушки нет.
— А, понятно, — протянула Софка, хотя по ее моське было видно, что половина слов ей не знакома.
— На избе поедем, — не стала я больше томить девчонку.
— Ура! Ура!
Софка снова запрыгала, а кот решил не к месту блеснуть эрудицией:
— А если гаишники тебя на избе остановят? А у тебя прав нет! А как транспорт твой удумают досмотреть, а у тебя и трава, и человеческие останки! И посадють тебя, ой посадють.
— Не переживай, — зыркнула на него так, что он сжался в комок. — Откуплюсь котом. Говорящий кот — это не только ценный мех и не менее пяти килограммов легкоусвояемого мяса. Хочешь — используй как радио, а если надоест — хорошая шапка получится или воротник жене.
— Ох, и злая ты, Ядвига, — завел свою шарманку кот. — Не любишь Баюнчика своего, а Баюнчик хороший. Баючик пошутить решил. Нет у Ядвиги чувства юмора.
— Ты лучше не завывай мне тут, а сгоняй в баню за Гришкой! Скажи, пусть с нами едет. Нечего ему тут одному куковать!