Я задумалась. Какие гости могут быть у Бабы Яги? Подружки какие-нибудь, ведьмы? Хотя какая разница, главное, чтобы они принесли с собой поесть. Желудок от голода скоро урчать начнет, уж не знаю, что было тому виной, то ли последствия после переселения в другое тело, то ли то, что, выбегая из дома, я решила не завтракать. Всё от желания впечатлить Константина Петровича стройной фигурой! В общем, от обеда я бы не отказалась, даже от поминального…
Но кот, услышав мои предположения о подобном прощании с почтенной Бабой Ягой, лишь округлил глаза, от чего они стали похожи на два чайных блюдца.
— Поминки?! — уверена, если бы коты могли смеяться, Баюн заржал бы как лошадь. — Какие поминки у нечисти? Хоронить они тебя придут, закапывать, и только для того, чтобы не воняла! Но могут и подальше в лес оттащить, на корм волкам. Уж не знаю, чего удумают. Перед этим, может, в рожу плюнут пару раз… Или не пару. А потом добро твоё растащат. Да и избушка у тебя ладная, тоже можно к рукам прибрать.
— Ах ты язва! Я, вообще-то, живая ещё!
— Ну вот это уже хороший настрой…
Мне показалось, или кот улыбнулся?
В глубине души я надеялась, что мохнатый блохастик ошибается. Я тут еще не осмотрелась толком, не настрадалась вволю, не оплакала свою несчастную судьбу. Мне сейчас гости совсем некстати. Я-то и в Москве старалась никого к себе не приглашать, а в этом Лукоморье изображать из себя радушную хозяйку и подавно желания нет.
На всякий случай присела поближе к окошку, чтоб не пропустить явление ко мне местных жителей. Окно и свет-то пропускало плохо, а о том, чтобы что-то из него увидеть и речи не было. Материал странный, мало походил на стекло. Скорее всего, слюда. Если хорошенько протереть тряпочкой вековую пыль и копоть, возможно, получится просматривать территорию. А у меня из подходящих тряпочек только кот, да и тот живым не дастся.
Я с сожалением посмотрела на черную тушку, сидящую неподалеку от кровати и готовую юркнуть под нее в любой момент.
— Даже не вздумай делать это! Что бы ты там ни удумала, — зашипел кот.
— Да я окошко протереть хотела или хотя бы открыть.
— Открывай, там вверху задвижка есть.
Как только я распахнула окно, в избу ворвался свежий, чистый воздух. Эх, хорошо, как в коттедже на курорте. Лес густой вокруг. Вдали горы виднеются. Солнышко светит. На частоколе вокруг избы человечьи черепа весело скалятся. Красота!
Кот не дал насладиться пейзажем, оттеснил от окна и прыгнул на подоконник.
— Не время прохлаждаться. У тебя, Ядвига Ильинична, зрение уже неважное. А я наших гостей точно не пропущу. Ты бы встала пока так, чтоб не отсвечивать. А лучше бы к приходу гостей подготовилась.
— Чаю, вскипятить, что ли? — растерялась я.
— Ага, смолу в котле, — буркнул кот. — И ножи булатные наточи.
Он же шутит, да?
— Ножи под лавкой валяются, если что, — добавил он.
Видно, кот предлагал мне устроить поножовщину на полном серьезе. Эх, не ту душу он взял — бандюка ему надо было выбирать или гопника какого-нибудь. Не поверю, что моя душа чернее оказалась. Скорее всего, он особо и не выбирал. Халтурщик!
— Поздно точить! Идут! — вздохнул кот так, будто все пропало.
Я бросилась к окну.
Вспомнила слова кота и встала так, чтобы с улицы меня видно не было. Надеюсь, мой выдающийся нос меня не выдаст.
Глава 3
С лесной опушки на полянку вырулило четыре фигуры. Впереди вышагивала зеленая мадам в длинной юбке из ивовых веток. За ней мужик с заточенным длинным бревном. Следом мужик в черной рванине с лопатой наперевес. Завершал процессию непонятный сноп в половину роста взрослого человека. Судя по атрибутам, они планировали истыкать меня колом, а потом прикопать. А сноп оставить вместо венка для украшения могилки.
— Кто это? — шепотом спросила у кота.
— Кикимора, Леший, вурдалак Гришка и Лихо Одноглазое.
Когда компания подошла к забору и остановилась в нерешительности, у меня появилась возможность хорошенько их рассмотреть.
У зеленой девушки зеленым было все: не только волосы и одежда, но и само лицо. Одета она была в какую-то бурую хламиду, к поясу которой были приделаны ивовые прутья с зелеными листочками. Такое смелое дизайнерское решение не могло исправить общего впечатления от плохо продуманного образа. Тоска зеленая.