Добрыня достал из мешка вчерашнюю кашу, прямо с котелком. Ложкой разложил по плошкам застывшие комки. Я думала, у него ложка сломается, пока он приставшую кашу от стенок котелка отскребет. Аппетит мой поугас. Такую еду пусть сами ковыряют, а я попросила у Добрыни засохшую хлебную корочку, не сгрызу, так хоть пообсасываю, на том и успокоилась.
Вот только зря.
Только мы принялись за еду, как крики возобновились. «Ау! Ау!» Будто девицы молодые за ягодами пошли, да перекликаются друг с другом.
А потом вдруг крик о помощи раздался.
«Помогите! Помогите!» — надрывался испуганно голосок.
«Кто-нибудь! Помогите!»
Илья отбросил ложку:
— Не могу я есть, когда человек в беде!
— Да не человек это! — попыталась образумить богатыря. — Какой идиот сюда забредет? Ну, кроме нас. Ловушка это, — я с усердием продолжила грызть корку.
— Нет в тебе ни добра, ни сострадания, — припечатал богатырь, взглянул на Добрыню и пошел прочь.
— Илья! — Добрыня сорвался с места и поспешил за товарищем.
Только мы с котом остались сидеть как ни в чем не бывало.
— Яга, пропадут ведь богатыри! — укорил меня кот.
— Ладно, — я нехотя поднялась, сунула Баюна в сумку, перекинула лямку через плечо и побрела за ними. — Невелика разница, со мной они пропадут или без меня.
Догнать их я, конечно же, не смогла. Благо, можно было ориентироваться на жалобный голосок.
Петляя между уродливыми серыми деревьями, я вышла к болотцу.
Посередине него стояла девушка по пояс воде. Одежды на ней почему-то не было. Только длинные роскошные волосы скрывали девичью грудь. Девушка тянула тонкие руки к берегу и молила о помощи.
Я подошла поближе. Старалась идти как можно тише, но тут под моей ногой, как назло, противно хрустнула ветка.
Девица тут же повернулась в мою сторону.
Она перевела на меня красивые, влажные от слез глаза и проговорила:
— Помоги мне, прелестница, помоги!
Если раньше мне увиденное казалось подозрительным, то теперь воображаемая надпись «Тревога!» горела над прекрасной головкой девушки ярким цветом.
— Ну, так чуть вперед продвинься, а я тебе ветку протяну, — прокаркала я.
— Не могу, красавица, ноги мои корни опутали, не пускают меня, окаянные.
— А одежду твою раки сперли?
Мою иронию девица не оценила и продолжила меня упрашивать влезть в болото.
— Помоги мне на берег выбраться! А я тебя отблагодарю поцелуем сладким!
— Госдумы на тебя нет, охальница! Я вообще-то за традиционные ценности! — я смачно плюнула на землю. — И, на будущее, методичку поменять тебе пора! Красавица, прелестница, тьфу! Ври хоть чуть ближе к реальности. Да и награда твоя такое себе. Посулила бы мне ванну горячую с пеной, может, и повелась бы на речи твои лживые.
Только собралась уйти от аферистки, как затрещали кусты, и на берегу показался Илья.
Девка сразу изобразила из себя несчастную и беспомощную и потянула руки к богатырю:
— Помоги мне, добрый молодец! Корни ноги мои опутали, не пускают меня, окаянные. Помоги мне на берег выбраться! А уж я награжу тебя поцелуем сладким!
А Илья и рад стараться бросился сразу в воду.
— Не ходи туда! — крикнула я.
Тут и Добрыня подоспел.
— Еще один добрый молодец! — обрадовалась дама в беде. — Ох, и силен, и могуч ты! Награжу и тебя поцелуем, коли спасешь.
— Добрыня, хоть ты подумай! Что делает посреди Гиблого леса голая девушка в болоте? — воскликнула я.
— Ситуации разные бывают, — ответил Добрыня, — а людям помогать надобно!
— Так не людь она! — психанула я. — Заманивает вас, чтоб сожрать!
— А ты по себе не суди! — взревел Добрыня.
— Добрый молодец, не пройди мимо сиротинушки. Помоги! — плакалась хтонь болотная.
— Она меня так же просила! Прелестницей и красавицей называла! — привела я последний аргумент, ломясь через кусты к зачарованным сладкими речами богатырям.
— Странное дело, — опомнился на миг Добрыня. — Надо бы это обмозговать, — он потянулся за Ильей, чтобы остановить товарища.
— Не слушай ее, — взмолилась девушка. — Слушай сердце свое доброе!
— И правда, — заторможено согласился с ней Добрыня, не сводя затуманенного взора с болотной красавицы.
Эх, оказаться бы сейчас рядом с ним, да огреть этого обалдуя по башке!
Баюн оказался проворнее меня. Он выскочил из сумки, в несколько прыжков пересек расстояние, отделяющее нас от богатырей, запрыгнул на плечи Добрыне и заткнул его уши лапками.
Взгляд Добрыни сразу прояснился: