Ничего себе! Если бы Кощей не валялся все эти дни без памяти, то нам пришлось бы туго. Он увидел бы и вероломный сговор с Горынычем, и поджог ходячего леса, и убийство его чудовищ. Нам просто несказанно повезло!
Но что если он, придя в себя, увидел пробирающихся по пустыне богатырей? А если эта карта умеет отматывать события назад, то Кощей прекрасно видел, каким образом и с какими намерениями я проникла в его замок. Может, поэтому он был так зол на меня?
Закусив губу, я с ужасом взглянула на карту.
«Сие мне недоступно», — высветилось на карте. Текст сопровождался печальной рожицей.
— Фух! — выдохнула я, и тут же задумалась, как карта из прошлого может реагировать на меня, если я бесплотный призрак.
Плохо, что эту надпись увидела не только я, но и Кощей.
Его брови сошлись на переносице.
— Что-то случилось? — заворковала Мара, почувствовав, как он напрягся.
— С картой происходит что-то странное.
— Тебе нужно просто отдохнуть, — холеные руки легли на его плечи. Тонкие пальцы стали с удивительной силой разминать его затекшие мышцы. Кощей блаженно прикрыл глаза.
А у меня в груди противно заныло. Конечно, она его жена, имеет право и все такое, но…
— Клешни убрала от него! — рявкнула я в сердцах.
Мара застыла, повернула голову и внимательно посмотрела на меня. Мне даже на миг показалось, что она меня видит. Она нахмурилась, но потом тряхнула своей роскошной шевелюрой и продолжила свое занятие. И даже будто в пику мне склонилась к Кощею и нежно поцеловала его в висок.
— Еще отдайся ему прямо тут, на этом столе! — прошипела я.
«Я против!!!» — высветилось крупными красными буквами на позеленевшей карте.
К нашему с картой облегчению, заниматься непотребством Мара не спешила. По крайней мере, пока.
Вместо того чтобы продолжать лобызаться с мужем, она завела разговор ласковым голосом.
— Ты так устаешь в последнее время. А стоит ли оно того? Где благодарность за труды твои?
— Разве ж за благодарность я службу несу? Коли не стану за Мертвыми землями следить, прорвутся темные души да чудовища поганые через реку Смородину и уничтожат род человеческий.
— Род человеческий как тараканы неистребим. Не чудовищ да душ темных людям бояться надобно. Сами себя изводят, да побивают друг друга.
— Не наше это дело. Не можем мы вмешиваться в дела мирские. Можем лишь следить, чтоб порождения Нави не тревожили ход их судеб. Иначе качнутся весы мироздания, нарушится равновесие — и никто не знает, насколько страшны будут последствия.
— А будут ли они? — горячо возразила Мара и уселась на стол. От такой наглости карта пошла рябью. — Кто решил, что мир рухнет?
— Ты же знаешь, Мара, — Кощей, поморщившись, потер переносицу. — Это заветы богов.
— Богов? А мы тогда кто? Почему мы должны следовать воле тех, кого даже не видели? И боги тоже могут ошибаться.
— Мы так часто говорим с тобой на эту тему, что я устал повторять.
— А я устала здесь жить! — ее голос задрожал, будто она сейчас расплачется. — Здесь голые пески, палящее солнце и пустое небо без единого облачка. Разве я многого прошу? Я хочу просыпаться и видеть в окно зеленый сад, цветы, наших детей, играющих на травке. Я не могу жить в постоянном страхе за них. Зная, что если они выберутся за пределы замка, их утащит птица Могол или какое-нибудь оголодавшее чудище. Мертвые земли — не место для детей. Да и для меня.
На челюстях Кощея заходили желваки. А я прикрыла рот ладошкой. Вот это да! У него еще и семеро по лавкам!
— Так зачем же замуж за меня выходила, коли знала, где живу я и в чем мое предназначение?