Однако теперь уже коллега вожделенные чертежи получила, завтра пятница, дома ждут горячий чай и вечер в "аське" со всем миром, и только остались два квартала и двор. И снег, который лезет в глаза и набивается за шиворот, да ветер, довольно жутко стонущий в водосточных трубах.
Вообще… страшновато. Алина никогда особо не боялась ни темноты, ни пустынных улиц, где-то в глубине души крепко сидела уверенность — всё обойдется. В темноте не водятся привидения, а в кармане всегда лежит баллончик со слезоточивым газом. И сейчас баллончик тоже на месте. В кармане. Где ж ему еще быть? Так отчего же страшно? Отчего так и хочется подобрать полы шубы, чтобы не путалась в ногах, перехватить сумку поудобней и дать дёру, и забежать в подъезд, преодолеть положенные шесть пролётов, за тяжелой дверью квартиры наконец отдышаться? Потом, может быть, посмеяться над собой. Но это уже потом…
Пиликнул сотовый телефон, просвистел "Таламанку". Коля? Точно.
— Да, алло? — ветер становился всё настойчивей, вот уже и разговору мешал: поддувал, шуршал, вздыхал в трубку.
— Алина? Привет! Что у тебя там шумит? Разговаривать можешь?
— Я по улице иду. Тут ветер. Может, подождешь, пока я домой зайду? — слышно было плохо, связь "квакала", однако мужской голос оказался явно тем, что надо. Странный, беспричинный страх прошел, Алина взяла себя в руки, расслабленно подумала, что после Ларисы Сергеевны нервишкам следует давать отдых — вон какие фортели выкидывают! Это всё ее таинственный шепоток уже на лестничной площадке, что-то про маньяка, Алина не расслышала толком. А теперь всплыло. — Минут через десять?
— На улице? Ты уже дела уладила? Так может, всё же встретимся? Просто я сейчас в твоем районе…
Был бы Коля сейчас рядом — расцеловала бы от избытка чувств. До дома осталось уже метров пятьсот, а сейчас еще и приятель подойдёт — тревога рассеялась как дым.
— Да, конечно! Подходи! Я уже почти дома…
Навстречу к тому же шёл мужчина в темной куртке и вязаной шапчонке, с азиатскими правильным чертами лица — разглядела в фонарном свете, когда проходил мимо. Что-то восточное… Мужчина…
И опять побежал озноб, возвратилось жутковатое ощущение кошмара, когда поняла — пару секунд назад не было никакого мужчины на улице! Не было! И не лежал на широких плечах снег, и не выглядел прохожий озябшим и промокшим! Всё это — в один миг пронеслось. Обернулась, уже предчувствуя, уже хватаясь за баллончик…
Заорала не своим голосом — в жизни так не орала! — огромная черная кошка …Пантера!..оскалилась в прыжке… Дальше Алина почти потеряла сознание, в рот и нос набился снег, дышать не стало никакой возможности, тварь сверху навалилась, рычала и рвала… Шубу на плече, потом… Ох, мамочки, как больно! Месиво и крошево… Помогите! Кто-нибудь! Даже закричать не смогла…
Отупелая рука выпросталась из кармана с баллончиком — сама, без всякого на то понуждения заторможенного сознания. Провал… Резь в глазах. Такая же резь в плече. Снег… Чистый. Холодный. Вкусный. Если растереть им лицо — еще и боль в глазах унимается.
Пантеры… нет нигде! "Черемуха" помогла… Голова кружилась. В телефоне тревожно "квакали" сквозь помехи:
— Алина! Алина, ответь! Что у тебя там?!
— Коль… напали… Сейчас…
— Что?! Аля, не молчи! Где ты находишься?! Ты в порядке?!
— Я… я…
Прижала ладонь к распоротой на плече шубке… Еще подумала как-то не к месту, что на шубку два года деньги собирала… а теперь, наверно, и не починишь…. что есть еще в шкафу старенький пуховичок, но выглядит он… Отнятая от плеча ладонь оказалась красной. А вот вида крови Алина боялась. До тошноты, до обморока.
— Кажется… Коля, я…
Телефон из ослабевшей руки выпал и затерялся в сугробе. Сидела, крепко зажмурившись. По щекам текли слезы. Застывали на ветру. Пальцев не чувствовала. Подняться — не могла. Целую вечность. Заставить себя… слабость неимоверная… "Не со мной… не со мной… с кем-то другим происходит…" Потом захотелось спать. Лечь в сугроб и спать. И забыть про мужчину, пантеру, разодранную шубку, от крови алую перчатку. Переохлаждение… Это оно. Ну и что?
Только вдруг проснулось упрямство. Так просто, за пятьсот метров от дома — сдаться?! Когда нужно уходить, а не ждать, что нападающий возвратится?! Ну нет! Упрямство было чужим, Алине не свойственным, но правильным, и она подчинилась. Поднялась, цепляясь за стену дома, подхватила сумку, нашарила каким-то чудом телефон, пошла. Медленно, тяжело, запрещая себе даже думать о том, насколько серьезно распорото плечо. Раньше падала в обмороки даже при сдаче на анализ крови из пальца, но если упасть сейчас — больше не подняться.