— Оборотень?
Отчего-то обиделась — возилась тут с ним три дня, а он еще и обзывается!
— У меня, между прочим, имя есть. Алина я.
— Алина, значит… — усмехнулся одному ему известной мысли. — Алина… Это очень хорошо. Ты как, в себе? Есть меня не будешь?… Ох, блин… Подойди-ка сюда, Алина
Пожала плечами, послушалась.
Он щурился, разглядывал с бесцеремонностью покупателя хомячка в магазине. Неожиданно выдал:
— Ну, раз Алина… Я Андрей. Андрей Шаговский.
И дернул за руку. И мир обвалился темнотой.
Чтобы почти сразу обрасти серым утренним светом, тухлой вонью и летучим ознобцем по коже. Ёж… то есть Андрей выпустил из захвата. Зеленые обои, тяжелый стол-бегемот, на нем горшок с цветком. Цветок давно коричневый, сухой — помер чёрт знает когда. Тухлятиной всё ж тянет — что-то пропало.
— Ну вот, дом родной…
Хотела сказать, что мило и вообще замечательно, но…
Взвыло, воздух вздрогнул, пошел маревом… пока соображала, прямо из воздуха мужик вышагнул, чернявый такой, слабо знакомый. И очень уж быстро все пронеслось. Под внутренние часики.
Тик-так.
Вышагнул.
Тик-так.
Выбросил руку вперед, а в руке вещица непонятная, камешек алый, изнутри угольком светится.
Андрей вскрикнул.
Тик-так… Что за?…
Воздух словно загустел, потек желатином. Шерсть на загривке вздыбилась, защекотала. И когда успела… шерсть?! Не важно. Опасность.
Тик!
Не теряя времени, мужика — когтями в лицо. Так правильно.
Так!
А он — рррраз! — и нет его, исчез! Словно и не было. Заррраза.
И тогда воздух опять сделался легким и тухлым, а часы понеслись с бешеной скоростью — тик-так-тик-так-тик! Только и успевай соображать. Андрей ругается, подымаясь с полу, потом неровно ковыляет к креслу. В него падает.
— Ну что, Алина, как тебе моя квартирка?
Сразу, с первого вздоха понял, что барьер разрядился. Еще бы — месяц без подпитки хозяина.
Ну и, конечно, ждали. Какая-то следящая формула, дело легкое и быстрое. Куда проще электронного жучка. Так что о появлении в доме хозяина заинтересованные господа узнали моментально. Что и продемонстрировали. Оборотень Алина спасла снова. Жалко, любопытный господин сбежал, а то можно было бы порасспросить… Хотя чего уж тешить самолюбие — в нынешнем-то состоянии расспрашивать?
Кошка подошла, ткнулась носом в колени.
— Оборачивайся обратно, не трать силы.
Она мотает мордой и к чему-то принюхивается. Тихонько вопросительно порыкивает.
Ну да, на кухне сгнили продукты. Теперь, соответственно, благоухают.
— Это на кухне что-то испортилось. Надо убрать.
Зато дома. Наконец-то. Нужно только поднять барьер от незваных гостей и навесить еще штук пять следилок — на окна и на входную дверь.
— Ну, давай, становись уже человеком. Сейчас тебе вредно слишком долго бегать в шкуре. Опять "ломать" начнет.
Не слушает, снова рычит и тянет в коридор. Там темно и узко, дурацкие советские планировки, зато теперь заметил. Конечно, кошки такие вещи ощущают на уровне подсознания…
Ловушка. Растянутая на высоте полуметра от пола паутинка. Приходилось такую уже как-то ставить на сейф, когда Эсташ отдавал на хранение одну очень ценную вещицу. Попавшему в такую паутинку не позавидуешь — очень больно, не считая парализации. И не слишком легально, кстати. Моя паутинка куплена была подпольно, весьма недешево обошлась. Сигнализациям уже тогда не доверял.
Значит, дома ждали. И с большим нетерпением.
— Не вздумай подходить близко. Погоди…
Как снимать паутинку, знал. Теоретически. Реагирует только на живых существ, поэтому, например, швырять в нее камень бесполезно, не сработает и не разрядится. Вот лабораторную мышь — можно попробовать. Только где ж ее взять? Впрочем, за мышь сойдет любая безделушка, должным образом подпитанная.
— Стой, я сейчас…
В комнате. В книжном шкафу. Целая коллекция болванок для амулетов.
Паутинку сняли. И еще одну, в ванной комнате. Третья стояла в крошечной кухоньке, растянутая между столом и табуретом, но её снимать пороху уже не достало. Просто прикрыли дверь и предпочли сделать вид, что ничего не заметили. Кстати, эта же процедура, закрывание двери, несколько смазала зловоние.
Нда.
— Ну и кто же тебя так не любит? — фыркнула. — Аж два раза уже напали.
Серьезный вопрос…
Она, уже в нормальном своем виде, сидела в кресле и явно получала удовольствие самого факта в нем сидения. Надо же, и в человеческом обличье что-то от кошки. Разомлевшее, довольное, красивое животное… Само собой — тепло, светло и мухи не кусают.