— Не нужна ты мне женой, глупая женщина! Ты, от рождения духам предназначенная, должна быть принесена в жертву могучему духу реки!
И схватил сихерче девицу, и сам бросил в реку.
Потемнели небеса от горя, и темными были три дня и три ночи, птицы петь перестали, собаки — лаять, закручинился весь люд, а пуще всех Сабыр-абый, а вода в реке от злодеяния почернела и по сей день чернеет в тот день, когда злой колдун убил красавицу Фираю. Оттого и позвали реку Ырташем. А коль не верит кто, пусть придет к ней в самую короткую летнюю ночь и заглянет в воду. Только, сказывают мудрые люди, опасная это затея — или злой дух на дно утянет, или врэк[11] несчастной девушки собьет с пути или смерть предскажет. Так что мало нынче смелых находится древние сказания проверять.
Так ли было дело, не ведает уже никто….
Они зашли. Наблюдал за ними, как обычно, исподлобья, внимательно, как смотрел всегда, чтобы определить, будут бить или сегодня дадут роздых. Если собираются бить, понятно сразу: один отходит к противоположной стене, ставит миску с едой на пол, пока второй "разминается". Самое страшное — у обоих выражения лиц одинаковые, равнодушно-скучающие. Обоим не особо нравится такая работа, но это работа и необходимо исполнять ее со всем возможным старанием.
Сегодня бить собирались. Ну да, они примерно через день… Интересно, у них всё по плану? Только теперь у Андрея был свой план. И еще ему просто обязано было повезти.
Того первого, который любитель "разминки", подпустил совсем близко. Ловко увернулся от пинка под ребра, подскочил, где-то самым краешком сознания испугался того, что сейчас должен будет сделать… И вдруг засомневался. Только дальше он действовал по инерции и вряд ли сумел бы остановиться. Ну а мордоворот не ожидал и оказался совершенно беззащитен. У него и в мыслях не было, что последнюю неделю покорная, уже смирившаяся жертва сумеет оказать сопротивление.
У мордоворота номер один лицо сделалось, словно безобидная мышка вдруг обернулась страшным драконом, когда черенок вошел… Андрею некогда было задумываться. И смотреть тоже времени не было. Номер два ругнулся громко и испуганно, он явно не понимал ситуацию, пошел на пленника. Кирпич!
Верещала какая-то дрянь на запястье номера один. На ватных ногах подошёл, наступил на запястье. Визг умолк. На мордоворота старался не смотреть. Скорее всего, уже мертв. Второй, которого кирпичом, лежал без движения. Никакого торжества свершившейся мести или боевого восторга Андрей не ощутил. Вытащил связку ключей у номера два из-за пазухи. Как во сне нашел нужный. С полу поднял свою кепку и запихнул в карман — нельзя, чтобы у них осталась хоть одна вещь пленника, а то выследят. Вздохнул глубоко — стучало в висках. Еще позавчерашние побои. Решился. Распахнул дверь.
Навалилось плотным месивом — звуки, запахи, яркий свет. Магия… Теперь чувствовал. Не ошибся. Тогда — пробормотал привычную формулу концентрации и "прыгнул". К себе домой. Хоть это и глупо, и ожидаемо. Если будет погоня…
Всё равно.
А погони не было.
Родной квартиры — тоже.
Была ослепительная белизна. Был холод. Такой, что сразу понял: декабрь. Начало или середина. Или вообще конец? Сибирь. До горизонта — ни деревца. И ни намека на жилье. Куртка вельветовая, поскольку — это вспомнилось с трудом, как давно прочитанная сказка — тогда был ноябрь, начало, и снег еще не лег. Слякоть и лужи, грязь, редкие снежинки даже до земли не долетают. Градусов пять ниже нуля. Жара почти. Вспомнилось — и тут же забылось за паникой. Должен был быть дом. Дома тепло, стоит собственный барьер, есть еда, оттуда можно дозвониться до друзей и попытаться понять, что происходит. Переждать угрозу. Почувствовать себя в безопасности. Помыться, в конце концов.
Вместо квартиры — вот эта белизна. Попробовал снова: формула концентрации, тщательное припоминание ориентировок. А прыжок… не состоялся. Может, всё дело в том, что после месяца плена не удается точно вспомнить? Начнем сначала. Обои в спальне, по совместительству рабочем кабинете, зеленые с темно-золотым рисунком… ромбы… или квадраты? Квадраты, наверно… Стол — этакий аляповатый гигант из темного дерева. Дуб морёный. Шторы… Штор не помнил совсем. Черт побери, это бессмысленно! Вот абсурд! Не помнить собственного дома! Это ж надо быть таким клиническим идиотом! Глупо, глупо, до чего же глупо! Убил двух человек, чтобы замерзнуть на заснеженной пустоши. Сразу встало как в живую перед внутренним взором тот, номер один, которого ложкой. В конце концов, этот дуболом всего лишь исполнял свою работу. Второй, может быть, жив… Ни разу за всю свою жизнь не убивал. Ни разу…