- Что, совсем страх потерял? Так я ща тебе подробно буду объяснять, как орать на почтенных жителей, за каждое слово по ребрышку отсчитаю, - прорычал я, несильно врезав в бок ногой.
- Михаилушка, ты чего осерчал? Ну прости дурня, не признал сначала, - тьфу, мерзость, как только отпор получил, сразу залебезил. Батрачье, тьфу.
- Теперь, значит, разглядел? Снизу виднее, как мне думается.
Отпустил охальника, тот, кряхтя, поднялся, злобно буравя взглядом, но разумно промолчал, понимает, что легко отделался. Вот и правильно, а то в следующий раз землю носом не раз ломаным пропашу, да рожей красной заборчик подправлю. У меня прям руки зачесались, чтоб мечты воплотить в жизнь. Даже как-то легче стало, может, все же не сдерживаться?
Следуя за обижено сопящим бугаем, я прошел двор. И как это Степке удается всё в порядке содержать, ни луж, ни грязи, сухо як летом. Дубин махнул рукой в сторону открытой двери амбара. Ох, и задаст тебе Степка, за то, что пустил в святыню купеческую.
Проскользнув в дверь, я лыбясь проговорил:
- Здоров будешь.
- Это еще кого принесло, - Степан резко развернулся, насупя брови, окинул меня взглядом с ног до головы, - ты еще как сюда попал.
- Да Дубин пустил, - злорадно ответил я.
Степан отложил берестяной лист, неплохо живет, раз не углем по дощечкам малюет, полностью повернулся ко мне, уперев руки в бока.
- Что надо?
- Коротка память у честного купца, как я погляжу, - Степан в лице не поменялся, а даже еще более посуровел, - за долгом я.
- Так я же, - он замялся, поднимая очи к потолку, - Пашка иди сюда!
Ох, гаркнул, аж в желудке ёкнуло, аль не от этого. Не важно. Степан тем временем ненавязчиво вытолкнул меня наружу.
А там уже поджидал единственный сын купца, парень лет четырнадцати, до этого Степке жена упорно рожала дочерей, он и к ведунье ходил, и в церковь, всё одно - не помогало. Пока не обзавелся новой, тут-то и случилось ему счастье. Рыжий, как мать, глаза хитрющие, на месте устоять нормально не может, мнется, руками машет, одет просто, разве что сапоги хороши, мне и за два года на такие не накопить. Вроде неплохой пацан, как все, только есть у него одна причуда, всё поджигать, сейчас поутих, а когда совсем сопливым был, каждую неделю что-нибудь да жег. От того и прозвали в селе - Гарри.
- Бать, звал зачем-то? - а Степка аж заулыбался, но вовремя спохватился, нахмурившись, буркнул.
- Вот, собери Михайле по долгу, да докинь, что скажет, за задержку.
Пацан с прищуром посмотрел на меня, словно лисица на петуха, развернулся и пошел под навес, ну а там уже в кладовую. Я украдкой посмотрел на Степана, тот ошарашенно смотрел на своего отпрыска, мол, и этот туда же, чужака в святыню повел. Но, видно, при мне одергивать не стал. Как уйду, тогда всыплет по первое число.
- А что ты, дядь Михайло, хромаешь? - подхватив мешок с вешалки, ни с того ни сего спросил парень, - неужто ли на кол напоролся?
- Не твое дело! - неласково отозвался я, не хватало еще перед пацаном отчитываться.
- Дело то не мое, - заходя за ящики, продолжал пацан, - но ты-то настойку выпил, дабы хворь снять?
- Что?
- А то, - пацан не выдержал и затараторил, - осина, поди, не самое приятное деревцо? От удачного попадания и помереть можно.
- Ах ты поганец, - не может быть, я ошарашено смотрел на сына купца.
- Повезло тебе старый, но ничего, время есть, пересечемся, - зрачки блеснули желтым.
Волколак. Весь мир сузился до врага за ящиками.
Эта мелкая подлюга и хотела меня убить. В животе похолодело, а на кончиках пальцев началось жжение, явный признак выпускаемых когтей.
- Ты сначала доживи до этого дня, - тихо, очень медленно проговорил я.
- Не хватай ложку, раз за стол не позвали, - язвительно отозвался пацан, ни на мгновение не прекращая набивать мешок. Не достану, далеко, да и силы не полностью восстановились.
Я чуток сместился в сторону.
- Пока ты человек, по скорости я тебя опережу, - главное, зубы заговорить, - Да и голову оторвать, не велика сложность. Потом в город, и через месяц наймусь в Феакулу в плотники и делов-то.
Поверит или нет?
Парень хищно оскалился, попятился к стене, тварюга уйдет через вторую дверь. Перехитрил-таки.
- Кто же тебя потравил-то? - надеяться, что расскажет, глупо, вон как силой упивается, но попытка - не пытка. Может, юношеская самонадеянность возьмет верх.
- Не твоего ума дело, - парень приосанился, нагло лыбясь.
Паршивец чует, угрозы нету. Ладно, зайдем с другой стороны.
- Это значит, ты Аньку и Митькой из ревности загубил? - ты же любишь хвастаться, давай.
- Ты спьяну-то чуши не пори, - ишь ты, как силу получил, так сразу расхрабрился, я втянул непроизвольно вылезшие когти, - какая ревность?
Он умолк, нахмурив брови, уставился на сапоги, я немного подвинулся ближе.
- Так ты думаешь, что Анька с Митькой? Вот уморил, - натянуто засмеялся, - Анька по Моркулу-молотобойцу сохнет. А Митька при одном взгляде на девку краснеет, словно бурак. Не, ты как скоморох, говоришь, сам не знаешь что.
Пока малец посмеивался надо мной, я сделал пару шагов, еще бы три и можно рискнуть вырвать нахалу глотку.
Пашка резко кинул мешок, я инстинктивно схватил, за это время поганец успел сместиться к выходу. Вот сволота, забыл, в нем "сила" имеется. Ладно, успею еще поквитаться, не впервой волколаков ловить.
Я с трудом загасил злобную ярость.