Едва заметная тень мелькнула в дверном проеме, как я уже стоял на ногах.
- Ёб, - только и смог выругаться я, в дверях стоял охотник в исподнем, сжимая в руках здоровенный кинжал. На бородатой физиономии застыла маска удивления.
А ножичек-то не простой, такой в могилу загонит не хуже осинового кола. "Сила" от Кузьмы плотным потоком перетекала в клинок, затем растворяясь в воздухе. Хм, если бы замкнуть, вон тот поток с этим, то потеря "силы" будет крайне мала, хотя откат... не время. Достал из закромов юности? Я сдвинулся ближе к окну, попутно наводя морок для отвода глаз, но Кузьма плевать хотел на мои потуги, он пристально следил за мной. Так, пора рвать когти. Рывок в окно, кувырок в воздухе, я шмякнулся голыми ногами в грязь. Хрясь... Кинжал застрял в заборе, едва не оторвав мне ухо. В лес, в лес, и только потом домой, а то еще выследит, охотник хренов, перепрыгивая забор, думал я. Вот блин и помогай после этого.
Приземлившись в высокую траву, глянул на частокол, заграждающий спасительный лес.
- Да спили мне зубы напильником, не может быть, - ошарашенно выматерился я.
В двух саженях от забора в воздухе висел самый что ни на есть настоящий навий. Только злобного духа мне для полного счастья и не хватало. Луна на короткий миг вырвалась из объятий облаков и осветила грешную землю. А я принялся материться, что есть сил, и плевать, что услышат. Навием был ни кто иной, как Варлам.
- Ха-ха, Михайло, ты как был дураком, так и остался, - сипло донес до меня ветер слова духа. С навием спорить нельзя, иначе голову заморочит, да так, что до конца дней в услужение будешь.
Что делать? Дух качнулся в мою сторону, убьет ведь. Как всегда, решение пришло внезапно, и, казалось бы, из ниоткуда. Напустив энергии в когти наподобие Кузьминого кинжала, я ударил. Дух зашипел, за оградами жалостно взвыли собаки, лапа бывшего старосты рванулась ко мне, отпрыгнув в сторону, взмахнул когтями. Есть, достал. Дух злобно зашипел, растворяясь в темноте. Победа? В битве, но не в войне, - огорчила вкус победы здравая мысль. Завтра ночью придет подготовленный, и так легко не отделаюсь. Ноги задрожали, я рухнул в уже привычную грязь, бой высосал все силы. А невдалеке послышались тихие шаги охотника.
Встать удалось только со второй попытки, не будь Кузьма таким осторожным, лежать мне сейчас с ножом в спине. Домой я перся прямо, наплевав на осторожность, сил на игру в прятки уже не хватало. Будем надеяться на осеннюю погоду, которая милостиво смоет все следы, вот и ливинь хлынул как назаказ.
В избу я ввалился злой, мокрый, грязный и жутко голодный. В общем, как обычно в последние дни. Все, в постель спать. Нет. Нельзя. Иначе завтра пластом лежать буду аки бревно, а мне еще навия встречать. Поставил самовар, заварил отвар, тело действовало без помощи головы. После четвертого глотка помутнение в голове отступило, пусть не совсем, но соображать стал более четко. Дурак я, и жить мне надо в глухом лесу с кикиморой, ибо соображаю ничуть не лучше её.
И с чего это решил, что во всём виновата ведьма? Из-за Кузиной нелюбви к бабьему племени. А самому подумать, так нет же, зачем, когда всё преподнесли на блюдечке. А потом всё потянуть в одну кучу, а я, как юродивый, не желаю расставаться с навязанной идеей. Тьфу, дурак, как есть дурак. Банница и та предупредить пыталась, как могла. А я расфуфырился, мол, она отображения моих чувств. За себя боялась, родимую, нечисть ведь. Наберет навий силушки, пока сельчане ведунью будут искать, захотят умилостивить нечисть поганую. То бишь баньку стопят да пивка с сыром оставят. Дух бесплотный, понятно дело, не для мытья заявился, а для услад с банницей. Слепой самовлюбленный дурак... Ладно, хватит себя пеплом посыпать да матюгами обкладывать. Налил еще одну кружку отвара, пока пью, думать могу, а это сейчас жизненно важно. Что же с умозаключениями не промахнулся, хоть это радует. Староста подлючный, до того власть любил, даже после смерти с ней расставаться не захотел. Вот злоба, жадность да смерть насильственная его в навия и обратили. Он и принялся власть под себя подгребать, да мстить обидчикам, как умел. Хм, а чего с Кузьмы не начал? Или не смог? И вообще, странный этот Кузьма, и ножичек необычный, да взгляд не отводится. Вон и навия в избу не пустил, хотя нет, если знать, то каждый угол защитить сможет. У меня в избе оберегов столько, не только навию не пробиться, но и... Оп, что-то меня понесло, надо идти спать а то ща до того додумаюсь, что хоть в петлю.
Спать завалился с блаженной улыбкой, и пусть главный вопрос остался не решенный. Как убить навия? Зато всё остальное разложилось по полочкам, а натянутость в мыслях исчезла, как и чувство раздражения. Когда ясно, кто враг, жить становится легче.
Мощные удары в дверь в любом случаи приводят человека в плохое расположение духа. А если учесть что все это безобразие происходит с утра? Вчера злобный дух убить хотел, сегодня будят зверским способом. Ладно, дух по природе тварь зловредная, ему простительно, но человеку. Злыдень не унимался, продолжая долбить по двери. Я так понимаю, кому-то жить расхотелось. Нащупав обух топора, встал поприветствовать гостя, а труп, труп за сараем закопаю.
Ведьму мне в тещи, Тимоха. Ладно пусть живет, он слабее бить не может, хорошо дверь не выломал.
- Ты чего ни свет ни заря приперся, - с утра вежливости от меня можно не ждать.
- Пустишь аль на пороге говорить будем? - косясь на топор, спросил кузнец.
Молча развернулся, прошел к столу, опустив инструмент на лавку, плохое настроение еще не повод ссориться с кузнецом. Вознеся очи к потолку, тяжело выдохнул, ну кто же с утра разговоры ведет. Развернулся. Ох, ты, ешкин кот, я подпрыгнул от удивления - Тимоха снял шапку и в пояс поклонился.
- Спасибо тебе, Михайло, за спасение единственной отрады моей. Даров не нес, знаю, не примешь, - это он с чего взял, приму еще как приму, - ибо скромный ты и знаешь: мое признание дороже барахла стоит.
- Ты это с чего взял, что я твоему горю помог? - так, изумление на морду наводим.