Кейт заметил спинные плавники трёх дельфинов, плывущих под самой поверхностью. Перемешиватели на поверхности внешних стен и центральной шахты создавали волны полуметровой высоты — дельфины предпочитают их спокойному морю. Радиус центрального диска девяносто пять метров — Кейта всегда поражало количество содержащейся здесь воды. На потолок проецировалось изображение реального земного неба; громады белых облаков двигались на фоне того особого оттенка синего, от которого у Кейта всегда щемило сердце.
Наконец, кабина достигла края океана; остаток пути прошёл внутри ничем не примечательных туннелей инженерного кольца. Достигнув его внешнего края, кабина опустилась на девять уровней вниз, в причальную зону. Кейт вышел, и остаток пути до входа в причальный ангар номер девять проделал пешком.
Там его уже дожидались Хек, специалист по знаковым системам общения, и худощавый человек по имени Шахиншах Азми, глава секции материаловедения. Между ними стоял чёрный куб примерно метрового размера. Кейт подошёл к ним к ним.
— Доброго дня, сэр, — ровным голосом поприветствовал его всегда безупречно вежливый Азми. Из старых фильмов Кейт знал, как музыкален может быть индийский акцент; иногда он скучал по разнообразию человеческих голосов, существовавшему до того, как системы моментальной связи сгладили все различия.
Азми указал на куб.
— Мы сделали капсулу времени из графитового композита с добавлением нескольких радиоактивных веществ. Она сплошная за исключением саморемонтирующегося гиперпространственного сенсора, который будет замкнут на стяжку, и питающихся от света звёзд двигателей ориентации, с помощью которых капсула будет сохранять положение относительно стяжки.
— А что насчёт нашего послания в будущее? — спросил Кейт.
Хек указал на одну из граней куба.
— Вырезано прямо на нём, — ответил он; от лающих звуков его речи по обширному помещению заметалось эхо. — Оно начинается на этой стороне. Как видите, оно состоит из серии заключённых в рамки предложений. Две точки плюс две точки равно четыре точки: вопрос и ответ. Во второй рамке, здесь, две точки плюс две точки и символ. Поскольку выбор символа произволен, мы просто взяли английский вопросительный знак, но без точки внизу — чтобы нельзя было подумать, что это два знака, а не один. Третья рамка содержит символ вопроса, символ, выбранный для понятия «равно» и четыре точки — ответ. Таким образом, это предложение означает «ответ на вопрос — четыре». Улавливаете смысл?
Кейт кивнул.
— Теперь, — продолжил Хек, — определив базовые понятия для диалога, мы можем задать наш настоящий вопрос. — Он доковылял до противоположной стороны куба, на которой также было что-то вырезано.
— Как видите, здесь у нас две похожие рамки. В одной из них находится условное изображение стяжки и появляющейся из неё звезды. Видите масштабную линейку, равную диаметру звезды, и набор горизонтальных и вертикальных линий под ней? Это двоичное представление диаметра звезды, выраженного в размерах рамки, на случай, если они не догадаются, что именно здесь изображено. Дальше следуют символ равенства и символ вопроса. Всё предложение читается как «звезда из стяжки равно чему?» А внизу символ вопроса, символ равенства и большое пустое пространство: «Ответ на вышезаданный вопрос — это …» и место для ответа.
Кейт медленно кивнул.
— Умно. Отличная работа.
Азми указал на ещё одну грань куба.
— На этой грани мы вырезали информацию о периодах и взаимном расположении четырнадцати различных пульсаров. Если у будущих строителей стягивающей сети — у тех, кто найдёт наше послание — найдутся записи астрономических наблюдений, относящиеся к нашей эпохе, то эти данные позволят им определить дату с точностью до года.
— Кроме того, — добавил Хек, — они наверняка догадаются, что послание отправлено сразу после появления из стяжки той зелёной звезды, а уж они-то наверняка знают, в какую конкретно эпоху они её отправляли. Другими словами, у них будет два независимых способа узнать, куда и когда переправить ответ.
— И это сработает? — спросил Кейт.
— Скорее всего, нет. — Азми улыбнулся. — Это как бутылка с запиской в океане. Я не рассчитываю на результат всерьёз, но полагаю, что попытаться стоит. Впрочем, как мне сказал доктор Магнор, если мы не получим убедительного объяснения и посчитаем, что эти звёзды представляют угрозу, мы сможем воспользоваться валдахудской технологией выравнивания пространства для уничтожения стяжек. Возможно, что звёзды появляются сразу из тысяч стяжек, и мы не сможем остановить их все. Однако, если там узнают, что мы способны влиять на процесс хотя бы в некоторой степени, то, возможно, побеспокоятся о том, чтобы объяснить нам свои действия.