— Мама! — залепетала радостно Анни и захлопала в ладоши.
Лушка тоже довольно улыбался:
— Мама, ты дома?! А почему ты не на ярмарке? Что-то случилось?
— Все хорошо, Лушка, — простонала я, — я наняла работника.
Сгребла захихикавших деток в объятия и с рычанием повалила на подушки, щекоча и тиская. Они довольно визжали и хохотали, дрыгая ногами и руками.
— Ты теперь всегда будешь утром дома? — спросил Лушка, когда мы угомонились и уставшие от смеха и веселья, валялись в обнимку.
— Нет, малыш, — взъерошила я отросшие волосы, — только какое-то время. Как только я получу деньги за жемчужины, сразу пойду в гильдию. Сдам экзамены, выкуплю патент, а буду каждое утро ходить на ярмарку в Средний город.
Мы еще немного повалялись в постели, обнимаясь и блаженствуя. Я уже больше года каждый день вставала ни свет ни заря, а вечером малыши так уставали, что засыпали почти сразу. И теперь они тоже наслаждались этими минутами, проведенными вместе.
Завтракали мы тоже без спешки. Хохотали над Анни, которая промахивалась ложкой мимо рта. Она уже довольно ловко ела сама, но ей нравилось нас смешить, и она нарочно тыкала кашей то в нос, то в глаз, то в ухо, роняя кашу на пол. И сама звонко и заливисто хохотала вместе с нами.
Потом дети играли в комнате, а я достала из сундучка вязаные носки и, разложив их парами на расстеленной простыне, рассматривала, решая, что именно понесу в гильдию. В этом мире вязаные вещи использовали для тепла, а не для красоты. Основным узором была простая лицевая гладь. И уровень мастерства оценивался по качеству такого полотна. Самые лучше мастерицы выдавали трикотаж, по виду схожий с тем, что в нашем мире вязали на фабриках механизированным способом. Мне до таких высот было далеко, несмотря на то, что я вязала довольно неплохо. Поэтому основной упор я хотела сделать на необычные для этого мира узоры. Простая резинка, английская резинка, косы, жгуты, переплетения, ажур, двухцветное вязание… Все то, чего здесь пока не существовало.
Я много раз думала, что отнести на суд мастеров гильдии. Иногда мне хотелось поразить их воображение, сразу выложив носки, украшенные аранами. А иногда я думала, что и простой резинки, которая так удивила Селесу, уже будет достаточно.
— Мам, — ко мне подполз Лушка, — ты все никак не можешь выбрать?
— Не могу, — улыбнулась я, — а тебе какие больше нравятся?
— Вот эти, — Лушка ни секунды не раздумывая, ткнул пальцем в крошечные пинетки связанные из нежной пряжи тонкорунных овец. Один моток стоил целый лурд, а его хватало только на одну пару детских носочков. — Раньше у меня тоже были такие же мягкие, а не чесучие, как сейчас. — Вздохнул он, — помнишь?
Глава 6
К обеду, распродав все без остатка, Ирха и Нюнь вернулись с ярмарки. Нюнь вез тележку, Ирха, довольно улыбаясь, шла рядом.
— Елька, — кинулась она ко мне, — это так здорово! Жаль мой батька до такого не додумался! Это же так удобно. Ходишь себе, взвар, да пиво продаешь. Я, считай, продала почти столько же, сколько мы за вечер в харчевне продавали. А затрат-то почти никаких! Платишь лурд за месяц и все. А мы, считай, за харчевню четыре отдавали. И еще стряпухе платили да подавальщицам. Хорошее дело ты, Елька придумала. Прибыльное.
Она говорила слишком громко, бесцеремонно считала мои деньги, размахивала руками, но ее глаза горели искренним восторгом, она восхищалась тем, что я сделала. И это сглаживало неприятное впечатление.
И с деньгами у Ихри был полный порядок. Она отчиталась, сдав все до последней гринки. Не путалась, не заикалась, не терялась. Сразу было видно, девица опытна, старательна и очень хочет у меня работать. Получив оговоренные десять процентов от продаж, Ирха довольно рассмеялась. Ее чистый доход составил целый филд.
— Спасибо, Елька, — она виновато улыбнулась, — я боялась, что обманешь… Теперь нам с мамкой и на еду хватит, и на комнату. Так я завтра с утра пораньше прибегу? — Ее глаза засияли, как голубые сапфиры в моей шкатулке. Ох, не зря Гриха голову потерял, совсем не зря.
— Прибегай, — кивнула я и рассмеялась. Сердиться на Ирху не получалось, хотя ее слова прозвучали обидно.
Утром Ирха примчалась ни свет, ни заря. Я только проснулась и лежала в постели, закрыв глаза и уговаривая себя вылезти из под теплого одеяла в холодную избу, чтобы затопить печь. Стук в окно оказался полной неожиданностью. Я вскочила и, пробежав на цыпочках по обжигающе ледяному полу, выглянула в окно. Радостная физиономия Ирхи сияла ярче летнего солнца.
Я еще ни разу не выезжала на ярмарку так рано. Да, и зачем. Пока не наступит поздний зимний рассвет, там все равно никого не будет.