— Ирха, — задумчиво спросила я, — а кто ж отец-то у рыжих братьев?
— Дак, кто, — улыбнулась она смущенно, — лавочник местный… братовья-то к купеческому делу никакой склонности не имеют. Батька их чуть не разорился, когда рыжих к лавке приставил, пока сам с караваном ушел. Все что в том походе заработал за долги братьями набранные отдать пришлось. Не чуют они, что людям надобно. Набрали в лавку товару разного, который никому не нужен был. Да задорого. Батька вернулся, чуть не помер от расстройства.
Она фыркнула:
— Ох, и досталось тогда Грихе с Миткой. Не посмотрел батька, что усы уж выросли. За вожжи взялся, да так обоих выпорол, что Гриха седьмицу на лавку сесть не мог. Тогда и порешили, коли не вышло из братьев лавочников, пусть идут в помощь к дядьке своему по матери. Он-то Смотрящий на ярмарке. А там глядишь, сами его место займут. Они ж дела-то торговые знают, и грамоту разумеют. Сами только торговать не способны.
Я покачала головой.
— Ну, надо же… А я и не знала, что рыжие Смотрящему племянниками приходятся. Слишком разные они. Совсем не похожи.
— Не похожи, — кивнула Ирха с улыбкой. — они внешностью в батьку пошли. Тот тоже рыжий, да конопатый.
— А что с лавкой-то теперь? — поинтересовалась я.
— А там Гальша, сестра их младшая, теперь хозяйничает. Вот она купчиха всем на зависть. Уж к ней в лавку зайдешь, без покупки не выйдешь. — Ирха засмеялась. — А ежели я пять грил в семью принесу, Гальша через год в десять раз сверху сделает. Не упустит батька их такой возможности, Елька. Сам придет свататься.
Глава 9
Первым делом мы с Ирхой к Смотрящему пошли. Надо было и по выкупу договориться, и соглашение наше подписать. Чтоб никто потом на попятную не пошел. Смотрящие в Нижнем городе не только за порядком следили и ссуды денежные выдавали, но договора между заверяли. Хотя управа городская была, а там и ростовщики конторы держали, и нотариус в кабинете сидел. Только у народа доверия к «ночному королю» больше было.
Рыжие, как и в прошлый раз, возле шатра ошивались, снег топтали. Кроме них рядом больше никого и не было. Зимой-то на бревнышках не посидишь день-деньской. И свита Смотрящего в ближайшем кабаке зависала.
Ирха, виновато улыбнувшись, первым делом к Грихе кинулась. С радостным писком повисла у него на шее и зашептала что-то на ухо. Делилась, наверное, новостями. Не зря же Гриха улыбаться начал, а потом подхватил Ирху на руки, да закружил так, что запищала она от страха. А один валенок с ноги свалился и в сугроб улетел. Пришлось Митке за ним бежать, пока брат невесту на руках держал, чтоб она ногу не отморозила.
— К Смотрящему? — спросил он, протянув Ирхин валенок брату, будто строго, а у самого губы разъезжались в невольной улыбке. — Решила таки продать тележку?
— К нему, — улыбнулась, — не, Митка, у меня предложение получше…
Он кивнул и исчез под пологом шатра. А я только теперь поняла, почему Гриха тележку мою хотел выкупить. С таким доходным делом Ирха в глазах свекра будущего совсем по-другому смотрелась бы.
Получив разрешение, мы с Ирхой и Грихой вошли в шатер. С прошлого лета обстановка здесь почти не изменилось. Так же стояли столы, скамейки, лежала на земле свежая, блекло-желтая солома… Только столы пусты были, без угощений. И Смотрящий в этот раз совсем один сидел. Закутался в тулуп, шапку лохматую до бровей натянул и из огромной кружки горячий взвар потягивал. Над кружкой вился густой пар. И на весь шатер пахло яблоками с корицей и медом.
В центре жаровня большая стояла, наполненная ярко-красным, раскаленным углем. Если бы не она, околел бы Смотрящий в шатре сиднем сидеть. Когда ходишь-бегаешь, мороз-то легче переносится.
— Дядька Петро, — взял слово Гриха, — Елька хочет харчевню Шокора, батьки Ирхиного, у тебя выкупить.
Смотрящий взглянул на меня с неприязнью:
— Пусть берет. Три грила, — назвал он цену, от которой у меня глаза на лоб полезли. Ирха громко охнула, а Гриха засмеялся:
— Да за такие деньжищи можно харчевню в центре выкупить. Ты, дядька Петро, берега-то видь. Грил — красная цена за эту халабуду. А ты с того грила долями уже половину получил.
— Три грила я сказал, — в голосе Смотрящего послышалось недовольство.
Но Гриха только улыбнулся шире:
— И не стыдно тебе, дядька Петро, на счастье племянника любимого наживаться? Елька патент гильдейский у Ирхи выкупить хочет. А с такими деньгами мой батька на свадьбу сразу согласен станет. Так что не руби ты с плеча, дядька.