— Ага, — согласилась Анни. — Он будет, мам.
Я только улыбнулась и обняла ее покрепче...
— Ваша светлость, — ко мне заглянул барон Пирр, — вам пора. Иначе вы не успеете. Обоз уедет без вас.
Я вздохнула. Да, барон прав. Мне пора. Третий советник будет только рад, если я опоздаю. Это будет повод отказаться от покупки корабля. А он мне нужен. Мне нужен этот корабль с красными парусами. Невольно улыбнулась, представив то ли себя, то ли Анни в роли Ассоль. Алые паруса... надо же...
Мне надо было переодеться. Мое платье совершенно не подходило для дороги. Но я не могла заставить себя выпустить Анни из рук. И я решила:
— Тайка, сложи дорожное платье к корзину. Я переоденусь в дороге.
— Хорошо, ваша светлость, — тут же откликнулась понятливая горничная.
Я в последний раз раз шла по коридорам посольства абрегорианской империи. Я всегда знала, что это временное пристанище, но как-то неожиданно быстро почувствовала себя здесь, как дома. И теперь мне было очень страшно уезжать, ведь я больше никогда не вернусь сюда. Никогда не увижу Тайку и Южина. Аристократы не скучают по прислуге и не навещают их в чужих домах. Но я знала, что буду по ним скучать...
Провожать меня в дальний путь пришли все: барон Пирр, Анни с Катрилой и тетушкой Верикой, Тайка с корзинкой, где лежало мое дорожное платье, и даже граф Шеррес с Южином, которые ждали нас во дворе у кареты.
Только тогда я смогла отпустить Анни. Она не плакала, но я видела сколько усилий ей стоило сдерживать слезы.
— Анни, я скоро вернусь, — улыбнулась как можно спокойнее, чтобы не расстраивать дочь еще больше, — я постараюсь закончить с делами как можно быстрее.
— Да, мам, — сдавленным голосом прошептала она в ответ, — я знаю. Просто мне не хочется, чтобы ты уезжала.
— Я тоже не хочу, — вздохнула, — но я должна.
Анни понимающе кивнула и сделала шаг назад, отпуская меня.
Я выпрямилась и оглядела остальных. Сердце щемило. Когда все эти люди успели стать настолько близкими для меня?
— Ваша светлость. — первым шагнул ко мне граф Шеррес, — я хотел бы пожелать вам счастливого пути...
Он поклонился и мазнул кончиками пальцев по тыльной стороне протянутой мной ладони. А я неожиданно даже для себя от всей души обняла опешившего графа.
— Димат, спасибо вам за все. Вы мне очень помогли, — шепнула я ему на ухо, — мне удалось изменить клятву...
— Ну, что вы, — растерянно пробормотал граф Шеррес. Он чувствовал себя неловко от такого, слишком искреннего проявления чувств. Но я знала, ему это приятно.
А потом я обняла Южина. Мне было за что поблагодарить этого огромного, но очень доброго человека. Он так смутился, что покраснел и растерянно забормотал, мол, да, ладно, чего уж там...
Я обняла тетушку Верику и попросила ее присматривать за Анни. Ведь она на целый месяц, а может и больше, заменит ей меня... тетушка Верика расплакалась и, шмыгая носом и вытирая слезы заверила, что она меня не подведет.
— Картила, — присела я на корточки перед девочкой и убрала выбившуюся прядь волос с лица, — никогда и ничего не бойся, — улыбнулась, — твоя мама будет присматривать за тобой даже тогда, когда меня нет рядом.
Катрила длинно всхлипнула и кинулась мне на шею, громко заревев и бормоча сквозь слезы слова благодарности за то, что я позвала ее маму. Я обняла тоненькое тельце девочки, доверчиво прильнувшей ко мне. Трудно остаться равнодушной к людям, которые помогли тебе и которым помогла ты сама... и эта девочка дорога мне так же, как все остальные мои люди.
Я передала Катрилу тетушке Верике и повернулась к Тайке. В горле стоял ком. Я не стала ничего говорить, просто обняла свою горничную. Любые слова не смогли бы выразить благодарность, которую я к ней испытывала.
— Тайка, — кое-как выдавила я, — спасибо тебе за все.
— Да, ладно, — точно как Южин забормотала она со слезами в голосе, — чего уж там...
Много чего, улыбнулась я. Очень много. Одно дело прислуживать, а совсем другое служить. Тайка была не просто прислугой, она стала мне настоящей подругой за эти несколько месяцев.
Напоследок я повернулась к барону Пирру, молча наблюдавшему за сценой прощания. И вот вроде бы он и есть корень всех зол, человек, заваривший кашу, которую я сейчас вынуждена была расхлебывать. Но я не могла не признать, после того, как он увидел во мне не просто красивую куклу, а личность, его отношение изменилось. Хотя безоговорочно доверять я ему не стала бы, но все же некоторую долю благодарности накопить сумела. И вместо того, чтобы протянуть руку для традиционного жеста, просто обняла застывшего, как каменная статуя, барона.