— А я иду и гадаю: свернет девушка с тропинки или не свернет. И угадал — не свернет. — Яков наморщил лоб. — Вы, видать, девушка, с этаким целеустремленным и твердым характером…
— Не вам судить о моем характере, позаботьтесь лучше о своем!
Тряхнув толстыми черными косами, Иринка гордо прошла мимо Якова, задев его связкой книг. И странное дело, Яша не воспользовался случаем… пропустил такую девушку! А ведь все козыри шли сами в руки. На узкой тропинке да не чмокнуть, хотя бы шутя, девушку в щеку.
Не то растерянно, не то задумчиво посмотрел он вслед Ирине.
Иринка уже скрылась за кустами ивняка, а Яков все еще стоял, глядя на серебристую под ветром зелень луга. На тропинке белел небольшой листок с печатным текстом. Яков машинально поднял его и сунул в карман. Потом он улыбнулся. Улыбка была немножко грустной.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Говорил Аркадий о себе много и живо: иногда веско, с достоинством, иногда с теплой шуткой, как говорят о хорошем задушевном товарище. Хвастовства в его рассказах, как нередко бывало у фронтовиков, не замечалось. Это подкупало.
— Вас, Лиза, только двое в семье было, ну, а нас, — Аркадий растопырил пальцы, — целых пять душ детей… Мы дружными росли, только вот беда — учиться не все стали. Когда с Украины мы приехали сюда на Урал, я пошел в третий класс. Забиякой рос, ребятишки меня в предводители выбрали — ничего, что совсем новенький, приезжий… Да, я ведь об учебе начал!.. А младшие три братца учились очень недолго, один только восемь классов закончил. Пока я дома был, заставлял их, а потом ушел в институт и в армию, тогда ни черта не стали слушаться родителей.
Лиза улыбнулась.
— Нет, я серьезно, не шучу… Они меня слушались, — как же! — я для них авторитет был. Моя фотография висела ежегодно на доске отличников учебы в школе… Сестра выскочила замуж… двое детей у нее сейчас, а сама младше меня на два года… Кстати, Лиза, мы ведь, наверное, с вами ровесники? Мне двадцать четыре.
— А мне двадцать два скоро.
— Хорошо…
— Почему «хорошо»?
— Да просто так, хорошо, да и все.
Потом после короткого молчания он произнес:
— Ну, хватит о своей родословной… после десятилетки пошел в институт на строительный факультет. Потом — война. Помните, мы с вами встретились, тогда я ездил танки принимать. Вернулся на фронт и вскоре после этого из строя выбыл. Снаряд так в бок поцеловал, что пришлось около года в госпитале проваляться. Лежал в гипсовом корсете, скука страшная! Стал учиться и сдавать за третий курс. Об этом я вам писал…
Лиза не умела и не любила рассказывать о себе, но умела слушать других. Слушая Аркадия, Лиза сейчас думала о том, что тогда, в поезде, он показался ей совсем другим — несколько угрюмым, надменным. Сейчас он больше походил на тех ребят, с которыми приходилось Лизе сталкиваться в повседневной студенческой жизни, — непосредственных и веселых. И в то же время Аркадий внушал Лизе настоящее уважение: фронтовик, ранен. Он уже успел пройти суровую школу жизни, у него есть чему поучиться.
Первая их встреча состоялась полмесяца назад. На свердловском вокзале Аркадий встретил Лизу, приехавшую из Москвы, а через час проводил ее на пригородный поезд в Соколовку.
Сегодня — второе, более продолжительное свидание. Топольский не изменился. Был он по-прежнему худой и смуглый. Пышные волнистые волосы аккуратно зачесывал над невысоким, перерезанным двумя изломанными морщинами лбом.
Аркадий сказал:
— А я думал много о нашей встрече, Лиза. О первой… У меня даже стихи есть на этот счет… Видите, какой поэт нашелся, не шути, брат!
— Прочтите, Аркадий, что-нибудь из стихов, — попросила Лиза.
Топольский улыбнулся, задумался. Они шли дальней аллеей парка. Вот аллея оборвалась. Они подошли к калитке.
— А парк-то остался позади! — заметила Лиза.
— И мы совсем не заметили! — Аркадий взял Лизу за обе руки. — Хорошо ведь получается, что не заметили!
Лиза опустила глаза и тихо наклонила голову.
— Пойдемте, Аркадий, обратно.
— Нет! — Он кивнул на калитку: — Я сейчас взгляну, если путь открыт, мы выйдем туда. Смотрите, там полотно железной дороги… С одной стороны — сосновый лес, с другой — роща. — Аркадий хитровато прищурил глаза, провел ладонью по волнам волос. — Вам здешние места никакие другие не напоминают?
— Напоминают…
Лизе тоже вспомнился тот далекий полустанок.
Она мягко высвободила свои руки из рук Аркадия и, сорвав ветку березы, начала ощипывать листики. Калитка оказалась незапертой, и Аркадий с Лизой вышли из парка.
Стоял летний полдень. Солнце, до сих пор нещадно палившее, спряталось за тучи. Воздух сразу стал легче, свежее. Где-то в отдалении раздался паровозный гудок.
Аркадий помахивал, словно веером, серой записной книжкой. Он ждал, когда Лиза еще раз попросит его прочесть стихи. Но Лиза молчала. В светло-сиреневой кофточке и белой полотняной юбке, стройная, тоненькая, молча шла рядом.
Лиза начинала понимать: Аркадий ей не безразличен, ведь недаром вспоминался он ей время от времени за эти два года.
— Лиза о чем-то, о ком-то задумалась, — сказал Аркадий, сбоку взглянув на девушку. Пушистые ресницы девушки дрогнули, но глаз она не подняла.
Тропинка, вьющаяся в густой траве возле железнодорожной насыпи, была узкой, и Аркадий пропустил Лизу вперед. Косы Лизы сложены на затылке тяжелым узлом. Ветерок шевелил легкие завитки около ушей. Аркадию хотелось обнять девушку, но он не решался.
Лиза обернулась к Аркадию, он вдруг умолк, смущенно улыбнулся и с деланным равнодушием начал подбрасывать на ладони записную книжку.
— Ну, прочтите стихи, Аркадий, вы обещали!
Аркадий начал читать. Лиза слушала невнимательно. Присев на большой белый камень, она вертела в руках какую-то былинку. Она не знала: хорошие стихи были или нет. Лизе в них нравилось то, что автор думал о ней, ждал ее, звал, что ему, раненому, стало бы сразу легче, если бы пришла она.
Аркадий закончил и сунул книжку в карман. Девушка молчала.
— Не нравятся? — спросил Аркадий.
— Нет, хорошие. Понравились.
Аркадий смотрел на Лизу и думал, что она изменилась к лучшему за эти два года. Он скользнул взглядом по хорошо развитой девичьей груди, стройным загорелым ногам. Он потянулся к Лизе, хотел привлечь к себе, но она поднялась с камня. Лиза почувствовала себя и беспокойно, и радостно, но на Аркадия взглянула доверчиво. Под ясным взглядом Топольский словно отрезвел. Не обнимая девушку, он крепко поцеловал ее в щеку.
— Мне пора… Мама просила кое-что купить в городе. Я ведь за покупками приехала, — растерянно пролепетала Лиза.
Аркадий, улыбаясь, кивнул:
— И я за покупками…
Он взял ее под руку, и они пошли обратно той же тропинкой.
Крепко держа Лизин локоть, заглядывая ей в лицо, Аркадий спросил:
— Когда, Лиза?
Девушка поняла — он спрашивает о следующей встрече.
— Скоро… Здесь же…
Солнце уже давно выплыло из-за туч.
Под его лучами серебристо поблескивали рельсы. Убегая неизвестно куда, они звали и манили вперед.
Лиза взобралась на насыпь, встала на узкую полоску рельса. Каблуки туфель соскальзывали, и тоненькая девушка, смеясь, клонилась то влево — в сторону соснового бора, то вправо — к плечу Аркадия. Клонилась, а сойти не хотела. Аркадий подал ей руку и сам встал на рельс. Шли они не в ногу, качались, чуть не падали… и это их веселило.