Иринка соскочила с печи, подбежала к матери, обняла ее за плечи, сбоку заглянула в глаза:
— Мамушка, родная моя… Успокойся. И Лизе там очень тяжело… Успокойся, мама…
Мать нерешительно прижалась к Иринке, может быть, впервые почувствовав в младшей озорной дочке взрослого человека.
Потом отстранила Иринку и, взяв веник, начала заметать глиняные черепки.
— Как хочешь, Ирина, суди меня, но писать я ей не могу — поперек сердца она у меня теперь лежит… Вовек я ей этого не забуду.
Иринка промолчала, но затем, взглянув на разрисованное морозом стекло, как бы невзначай сказала:
— Холода начались… В Москве, передавали по радио, ожидается понижение температуры.
— Пусть понижается! Ничего, наша молодуха с мужем… Не замерзнет…
Мать прошла к вешалке, сняла с нее коротенький полушубок.
— К соседям схожу… дело есть.
Мать ушла, а Иринка достала с печи новые валенки, засунула мешочек с морковными паренками подальше, в самый носок, потом разыскала кусок старой парусины. Когда Анна Федотовна вернулась, Иринка, зашив в парусину валенки, старательно выводила химическим карандашом адрес: «Москва…»
— Кто тебя спрашивает — не в свое дело соваться? — загорячилась было мать. — Тебе же скатаны валенки!
Иринка, подняв на нее карие глаза, спокойно сказала:
— Спасибо, мамушка… Но ведь я за зиму две пары ни за что не изношу — вот и решила поделиться с сестрой.
Мать вздохнула.
«Умница… — подумала она об Иринке. — Душа вся изболелась о Лизе, а по-другому не могу поступать. Обидно. Ведь валенки-то неделю лежали, глаза мне кололи».
Иринка, продолжая выписывать буквы адреса, рассуждала про себя: «Если Аркадий хороший и есть его за что любить, пусть Лиза любит. Ну, а, если он так себе, не настоящий человек, я свою старшую сестру, наверное, перестану уважать».
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В апреле Лиза получила от матери второе письмо. Анна Федотовна настойчиво требовала приезда дочери домой.
«Учеба твоя все равно пошла нынче комом. Ребенок появится и не даст тебе сдавать экзамены. Еще провалишь их совсем. Так лучше и не начинай. Приезжай домой. На будущий год докончишь институт. У нас ведь здание родильное хорошее. А ребенка надо будет купать каждый день и самой тебе в бане надо прогреваться. Приезжай».
— Вот это — другое дело! — сказал Аркадий. — А то думаю: полгода теща не писала, неужели все еще дуется? Ну, а ты, Лиза, как думаешь: ехать — нет?
Лиза на минуту оторвалась от шитья.
— Что я думаю?
Она разгладила на коленях крошечную распашонку, к которой пришивала принесенный Вассой кусочек кружев.
— Я не поеду. Буду рожать здесь. И диплом защищать буду. Не хочу я от своего выпуска отставать.
— Ты вечно о своем выпуске… Меньше всего думаешь о себе и о ребенке.
— О себе некогда думать, а о ребенке еще будет время, все впереди — тогда и увидишь, думаю я о нем или нет.
— Ну, вот уже и раздражение! — сам раздражаясь, сказал Аркадий. Он посмотрел в невеселое, потемневшее от беременности, но все-таки миловидное лицо жены, мельком подумал: «Даже сейчас привлекательна. Удивительно!» И Аркадий не без гордости подумал о том, что не ошибся в выборе. «Есть у меня вкус! Несомненно. Правда, у Лизы гордости многовато, но со временем пройдет. За последнее время она стала неласковой. Но это, очевидно, связано с ее положением. Скоро буду отцом».
Весь последний месяц, преодолевая усталость, недомогание, Лиза засиживалась над дипломной работой далеко за полночь. Надо было успеть закончить ее.
Лиза часто думала о родной Соколовке. Глубоко в сердце хранила мечту отца… Иногда ее охватывал страх: а вдруг в Соколовке мало торфа? Один-два сезона — и придется свертывать предприятие.
Кружева к распашонке пришиты. Лиза полюбовалась своей работой, улыбнулась, представив себе крошечное розовое существо.
— Аркаша, смотри! — она подняла распашонку.
— Хорошее обмундирование, — пошутил Аркадий. Лиза посмотрела на Аркадия. Ну почему бы ему сейчас не подойти к ней, будущей матери: «Милая моя!.. Устала?..» Но Аркадий уже растянулся в постели с книгой.
Лиза вздохнула.
— Ты чему? — спросил Аркадий.
— Да просто так, ни о чем.
На самом деле, Лиза вспомнила читанный давно рассказ. Там муж поехал ночью в пургу на озеро ловить рыбу, потому что беременная жена захотела ухи.