В коридоре послышался звон посуды. Внесли большую эмалированную кастрюлю с супом, поднос с тарелками.
Лиза с удовольствием съела мясной суп, заправленный крупой. На второе были блинчики с медом. Сестра-хозяйка сказала Лизе:
— Попробуйте нашего канашского меду! Здесь у нас и луку много, и меду, — и многозначительно улыбнулась: — В жизни ведь тоже так бывает: и сладкое, и горькое уживаются! — Она вздохнула. — Лучше бы без горького, да что поделаешь? Ешьте, ешьте, нечего меня, старую болтунью, слушать.
Наступил час отдыха. Мирно посапывала носом худощавая пожилая чувашка с некрасивым рябым лицом. Ее привезли в палату вскоре после Лизы. Сын достался ей нелегко. Родить в сорок лет впервые — не шутка.
Лиза мучилась, коротая «тихий час». Спать ей не хотелось, она не привыкла спать днем. Да и дело было не только в непривычке. Молодую мать томило нетерпенье. После «тихого часа» — скорей бы он прошел — в дверях появится всеми любимая нянюшка — детская сестра, у нее марлевая повязка на лице и два, а иногда и три сразу свертка в руках.
Ой, уже эти куколки в байковых голубых одеяльцах! Надо видеть матерей в тот момент. Их глаза, руки — все существо женское тянется навстречу нянюшке. С бережной нежностью берет каждая женщина свой сверток-куколку с розовато-желтым личиком, слипшимися глазками: «Мой», «моя»…
Когда Лиза в первый раз взяла свою дочурку и неумело коснулась грудью ее ротика, девочка плаксиво сморщилась и не хотела сосать, потом начала кричать. Лиза беспомощно оглядывалась вокруг и, не выдержав, залилась слезами. Слезы падали на личико дочурки. Подошла, не отнимая от груди своего сына, Мотя, покачала головой.
— Опять ревет… Я только один раз ревела. А ты уже третий. Потяни сосок. Он у тебя маленький, как кнопка, вот девка и ревет — нечего ей в рот взять.
Как только разрешили Лизе ходить, она подошла к Марусе. Та нисколько не удивилась.
— Вы часто смотрите в мою сторону, и я так и думала — мы обязательно разговоримся с вами. Вы угадали: мне не то, чтобы тяжело, мне просто как-то не по себе… — Маруся отвернулась и тихо закончила: — Меня не радует появление ребенка. Я сама себя осуждаю, но… не могу. И Мария Андреевна так меня стыдила… Она вам нравится? Хороший человек!
Лиза подтвердила. Ей тоже нравилась акушерка Говорова. Маруся продолжала:
— Муж у меня очень славный. Он тоже учитель. Утешает меня, а ведь и ему нерадостно. Мне обидно, что так и не могла родить ему сына.
— Это не от вас зависит, — улыбнулась Лиза. — И, по-моему, грустить об этом не стоит… — Лиза оживилась. — Я бы нисколько не огорчилась, пусть бы у меня хоть пять девочек родилось!
— Ну уж, скажете!
— Нет, честное слово! — В этот момент Лиза верила в то, что говорила, — так ей хотелось утешить Марусю. — А у Карла Маркса все одни дочери были… и он нисколько не огорчался, а любил их!.. А Чехова вы любите? Помните пьесу «Три сестры»? Какие они все там чудесные… Маша… Ирина… — Лиза рассмеялась: — А третью как звать — забыла… Слушайте, Маруся, а давайте вашу дочку назовем — знаете, как?
— Как?
— Ириной! — Лиза вздохнула. — У меня есть сестра Иринка.
— Вы любите свою сестру, я вижу…
— Очень! — с жаром воскликнула Лиза. — Если бы вы видели ее: бойкая, умная, смелая! Ну, совсем не такая, как я. Знаете, кем она хочет быть?
— Кем?
— Журналистом! Будет писать в газету, журналы, а может быть, — Лиза вдруг положила руку на плечо Маруси, — напишет книгу о нас с вами… Ну, назовете дочку Иринкой? Договорились?
Маруся протянула бледную руку Лизе.
— Договорились, — и, полузакрыв глаза, она произнесла ласково и нерешительно: — Иринка…
Вскоре все заметили, что Маруся повеселела и, беря девочку из рук няни, улыбается ей. Лиза искренне радовалась.
Она понимала — проснулось в Марусе материнское чувство.
Надоело читать и думать о незаконченной дипломной работе. Лиза попросила Любавушку купить белых ниток и вязальный крючок.
— На, вяжи… Что будешь — салфетку или просто кружева? — Любава присела на край Лизиной кровати, потрогала кончик ее косы, просительно посмотрела на Лизу.
— Дай заплету…
Лиза улыбнулась:
— Пожалуйста.
Расчесывая длинные Лизины косы, санитарка что-то ласково мурлыкала по-чувашски. Потом, когда заплела косу туго-туго, обвила ее вокруг головы.
— Так ладно?
— Положи косу сюда, заколи шпильками.
Любава быстро выполнила просьбу Лизы и опять с откровенным восхищением посмотрела на нее.
— Мужик тебя, наверно, шибко любит, — сказала она.