И снова садится к столу, перелистывает конспекты, разбирает чертежи… и мало-помалу увлекается.
Что может быть лучше студенческих вечеров? Где еще можно услышать столько искреннего смеха, смелых речей, благородных обещаний? Навсегда остается в памяти вечер прощания с друзьями-товарищами по институту!
Лиза окинула взглядом тесный круг за столом: такие родные, знакомые до мельчайших черточек лица. Как маков цвет Васса Остапчук — чернобровая подружка Лизы в своем вишневом платье. Рядом — милый, неуклюжий Борис… Когда-то и где Лиза еще увидит его!
Выпили совсем понемножечку — сущие пустяки, а настроение у всех приподнятое, бурное. Хочется петь, танцевать. И вот уже одни танцуют, другие поют, третьи оживленно разговаривают о завтрашнем дне, о предстоящей работе, о новой жизни… обещают писать друг другу, мечтают вслух, спорят…
Декан факультета, Петр Алексеевич, увидев, что Лиза на минутку осталась одна, подошел к ней. Она глядела на него так, точно старалась запечатлеть в памяти грустные умные глаза, серебристые виски, весь облик этого сдержанного, но доброго и отзывчивого человека.
Петр Алексеевич сказал:
— Прежде чем приступить к работе, вам следовало бы отдохнуть хоть месяц. Трудно вам… Устали.
— Ничего, Петр Алексеевич.
— Ничего-то ничего, но все-таки постарайтесь отдохнуть.
Он помолчал.
— Только не бросайте работу. Ни в коем случае! А то дети, домашние дела могут затянуть… забудете, что вы инженер. Старайтесь совмещать то и другое. — Декан внимательно посмотрел на Лизу. — Я убежден, Дружинина, что вы можете быть незаурядным инженером.
Петр Алексеевич протянул ей руку. Лиза несмело пожала.
— Давайте, Лиза, договоримся — вы не забудете моих слов?
— Не забуду, — ответила Лиза.
Вечер еще не кончился, когда Лиза вышла из института. Вдруг она услышала за собой чьи-то поспешные шаги. Обернулась, Боря Петров догонял ее. Она остановилась. Всегда застенчивый, мешковатый, Борис сейчас был иным. Покусывая губы и хмурясь, он произнес раздельно:
— Лиза… Я завтра… уезжаю. — И, словно боясь, что Лиза не поверит, посмеется, дотронулся до нагрудного кармана на пиджаке: — Билет уже есть… Еду, значит.
Тоскливым дребезжанием раздался в ночи трамвайный звонок. «Как он неприятно звенит, удивительно, раньше не замечала», — подумала Лиза. Ей было грустно и больно. «Отчего?»
Борис поспешно взял Лизу под руку.
— Пойдем, Лиза… Прохладно, простудишься… Я провожу тебя.
Он сунул очки в карман и начал вспоминать прощальный вечер. Ему хотелось говорить непринужденно, но у него это не получалось. И Лиза его не слушала. Так они дошли до трамвайной остановки.
— Лиза, — Боря умоляюще взглянул на нее. — Вернемся!.. На несколько минут всего, Лиза. Я не задержу тебя…
— Хорошо, Борис, — серьезно и просто согласилась Лиза.
Повернули обратно к институту. Боря подвел Лизу к скамейке, на которой она сидела осенью с Вассой, уливаясь слезами, а позднее — упрямая, бледная, — с Аркадием. Боря придвинулся ближе к Лизе и с отчаянной смелостью выпалил:
— Уедем, Лиза, со мной. — И почему-то добавил: — От Ленинграда там совсем близко.
Лиза вздохнула. Провела узкой ладонью по его ершистым волосам.
— Не страдай из-за меня, Борис! Не надо.
— Лиза, ты не понимаешь!.. — Он поймал Лизину руку, прильнул к ней горячими губами.
— Нет, не надо, Боря, — сказала настойчиво Лиза, поднимаясь со скамейки. — Не сердись… — Она знала, что говорит невпопад, ненужные, сбивчивые слова, но других найти не могла. — Мы будем друзьями… Когда-нибудь встретимся. Не сердись. Я спешу… Галинка ждет. Боря, ты не сиди здесь, пойди в общежитие… Тебе холодно. Боря ты уйдешь сейчас же? Да?
Она потрогала его за плечо.
Свет от фонаря падал на лицо Бориса, и оно казалось неестественно застывшим и желтым. Чужим голосом Борис проговорил:
— Он не любит тебя!
И с досадой и болью добавил:
— Как ты этого не видишь?
Лиза хотела возмутиться, оборвать Бориса: «Не твое дело!», но сказала совсем другое:
— Не говори об этом, Боря. Прошу тебя…
Она пошла к трамвайной остановке, а Борис так и остался сидеть на скамейке.
…Все это теперь позади. Лиза взяла со стола синие твердые корочки с тиснеными буквами: «Диплом», подержала в руке. «Вот я и инженер, доченька… Завтра мы с тобой поедем на Урал… к бабушке. Будет ли она тебя любить, Галинка?»
И ответила себе убежденно:
— Будет. Она — мать.