— Не похоже? — Максим Андреевич хотел что-то сказать, но промолчал. Он думал: «Если бы с Ниной можно было бы так говорить и видеть с ее стороны такое же понимание, поддержку…»
— Все-таки зачем вам этот необработанный торф, Елизавета Георгиевна?
— Максим Андреевич, все расскажу потом… Для опыта.
— Но почему же вы за торфом ходили на свой участок… когда можно было взять его ближе?
Лиза смущенно улыбнулась:
— Знаете, Максим Андреевич, хотелось взять со своего участка… Там, мне кажется, и залежь-то другая, и торф особенный. Осенью он лежит в штабелях, как бархатный…
— Ой, фантазерка вы… Уж нашли что-то бархатное в торфе! — И мысленно докончил: «Милая моя фантазерка!» — А статью я вашу в журнале прочел… Кой с чем не согласен, а в принципе, хорошая статья, проблемная… По душам скажите: диссертацию-то готовите, а? По крупинкам собираете?
— Собираю, Максим Андреевич, — созналась Лиза.
— Условия для научной работы у вас пока неважные… Трудно…
— Разумеется, нелегко, когда и работа, и… дом. Но не только это мне мешает… Максим Андреевич, порой мне кажется, что я неспособна… Мне все хочется внести что-то свое, не повторяться, не перепевать.
Они приближались к поселку. Максим Андреевич подумал о том, что завтра в это же время он, если и захотел бы, не сможет ее видеть. После работы он будет сидеть у себя в кабинете или дома, будет курить и… все время думать вот об этой женщине, которая ни о чем не хочет догадываться. И забылось вдруг решение: «не тревожить ее». Максим Андреевич остановился, бережно взял Лизины руки.
— Елизавета Георгиевна, мне бы очень хотелось чем-нибудь помочь вам… У меня ведь неплохая техническая библиотека — все новинки. Если вам потребуется что-нибудь для работы над диссертацией, я всегда… — Он умолк. Лизе показалось — кроме его голоса, она сейчас совершенно неспособна слышать что-либо другое. Как во сне, до нее донесся слабый шорох голых ветвей на обочине дороги, далекий паровозный шум.
— И я еще хотел бы сказать… Вы будете помнить, что у вас есть надежный друг?..
Лиза пошевелила носком черного валенка снежный комочек на дороге. Он рассыпался.
— Вы будете об этом помнить?
Нет, ему совсем не обязательно слышать ее ответ. Он видит — пушистые ресницы дрогнули и замерли.
У дверей кабинета главного инженера сидела Марфуша Багирова. Увидев Говорова, поднялась ему навстречу.
— Я к вам, Максим Андреевич, — в ее голосе, всегда звонком, задорном, сегодня слышалась явная растерянность.
— Что это вы, товарищ Багирова, сегодня этакая… кислая? Здорова ли?
— Здорова, Максим Андреевич.
Говоров, чтобы помочь ей преодолеть смущение, спросил:
— Торфоуборочную машину хорошо изучили?
— Да, ровно, каждый винтик, Максим Андреевич, знаю…
— А курсы водителей этих машин, Марфуша, все равно нужно будет окончить… Винтик-то в машине ты знаешь каждый, но на ощупь. Этого маловато…
— Окончим и курсы, — согласилась Багирова, опустив черные глаза, уголки которых были скошены к вискам.
«Молодец. Просто молодец, — думал Максим Андреевич, глядя на Багирову. — Увидела, что ее профессия исчезает, что торф не руками будут убирать, а машиной, и устремилась учиться! И увлечена этим по-настоящему. Трудно ей будет — с механизмами не сталкивалась. Ну, ничего, поможем. Такие справятся…»
— Я вот съезжу в Ленинград, окончательно уточню там конструкцию машины. И мы еще повозимся с ней, в работе посмотрим побольше. А ведь здорово, Марфуша, получится, — с искренним восторгом сказал Говоров, — осенью прибудет к нам эта машина, и ты сядешь за руль, — Говоров взмахнул рукой вдаль, — и поехала… Оглянулась, а за тобой торфа нету! Поле чистое, где проехала. А сбоку целый караван готового, убранного тобой одной торфа, и не надо десяткам подружек твоих спину гнуть. Здорово, а?
— Здорово! — откликнулась Марфуша.
— Ну, а теперь давай рассказывай, зачем пришла, — сказал Говоров.
Она помолчала. Лицо ее вдруг плаксиво сморщилось:
— С мужиком хочу разводиться.
Рука Максима Андреевича, перелистывавшая настольный календарь, остановилась. Он растерянно посмотрел на молодую женщину:
— Рассказывай, Багирова, слушаю.
— Плохо, Максим Андреевич, живем с Васильем. Попрекает меня. Ворчит… Неласков стал… с дитенком — хорош, а меня не видит, ровно…
— И давно так?
— Да весь последний год, посчитай…
Максим Андреевич подумал, что именно в последний год бригада Багировой прочно заняла первое место. Бойкая, звонкоголосая Марфуша ездила на областной смотр художественной самодеятельности, получила премию. Теперь ее выдвинули кандидатом в депутаты городского Совета.