— Ничего, в другой раз ты лучше ответишь!
Глядя на них, Лиза и радовалась и завидовала им. «Почему у нас с Аркадием не получается так же хорошо и просто».
Однажды вечером Лиза вдруг почувствовала гнетущую слабость. Страшно болела голова, в ушах — звон, больно глотать. «Начинается ангина… И поделом, не будешь выбегать раздетой…» А сама и сейчас бы выскочила на улицу.
Стояла ранняя-ранняя весна. Тополь перед окном хвастался набухшими почками: «Погодите, вы еще увидите, какие у меня будут листья, изумрудные, пахучие!» Воробьи с чириканьем ныряли между ветвей, то гурьбой слетали на дорогу, суетились, подбирали сенинки, тащили в скворешники, не задумываясь над тем, что истинные хозяева — скворцы скоро все равно выдворят их оттуда.
«Если лечь, то расхвораюсь еще больше», — подумала Лиза. Как и всякий здоровый человек, она не любила болеть, и даже маленькое недомогание у нее вызывало недовольство собой и хандру. «Э, пройдет! — беспечно решила она. — За делом пройдет». Хотела позаниматься, но поняла, что это бесполезно. «Какую-нибудь физическую работу надо придумать». Прошла на кухню и решила перечистить все ножи и вилки. И странно, именно за этим занятием ее мысли неожиданно унеслись к Говорову.
Они давно не виделись, давно не говорили. Говорова без конца вызывают в трест. Совещания, отчеты. Так каждый раз перед началом торфосезона. «Не видимся, не говорим, а все-таки хорошо, что где-то рядом есть человек, который думает о тебе. И… и ты о нем — тоже». А голова болела. Захотелось бросить все и лечь. Вошел Аркадий.
— Что с тобой? — спросил он, взглянув на пылающее лицо жены.
— Голова побаливает, — Лиза коснулась лба рукой: горячий!
— А ты ложись в постель… Оставь всю эту ерунду… завтра почистишь. Пирамидон прими… Ну, давай, кончай чистку, — повторил Аркадий и вышел из кухни.
Лиза все-таки дочистила ножи. Когда она вошла в комнату, Аркадий, стоя перед зеркалом, надевал пиджак. Лиза благодарно подумала: «Идет в аптеку за пирамидоном!»
— Лиза, меня приглашал Позвоночников… по поводу выигрыша по займу. Сыграем в преферанс. Ты понимаешь, такая холостяцкая компания, человек пять. Я пойду встряхнусь. Проветрю голову от этой проклятой теории. — Он от зеркала обернулся к Лизе. — Да ты, милая, я вижу, недовольна? — в голосе Аркадия послышалось раздражение: — Пожалуйста, я могу и не ходить.
— Иди, Аркадий. Я не сержусь… Сейчас буду отдыхать.
— И отлично. — Он подошел к ней. — Значит, не сердимся? Ну, обними меня!
Она, помедлив, обняла мужа.
— Иди. Счастливо!
Закрыв за Аркадием дверь, Лиза подошла к окну, где лежала авоська с кусками торфа. Улыбнулась: не пришлось рассказать мужу о своей идее! Да и стоит ли? Аркадия всегда мало интересовали ее дела. Раньше это огорчало Лизу, а теперь…
После резкой вспышки, случившейся при Позвоночникове, Лиза еще больше отошла от мужа, замкнулась в себе.
Не с кем было поделиться своими горькими думами, и не было слез.
Мама? Но ведь мама скажет: «Ты со мной не советовалась, когда выходила замуж. Нечего и жаловаться!..» Да, нечего и жаловаться… Не страшно ли, не трагедия ли это, когда человек, самый близкий, твой муж, отец твоего ребенка, вдруг становится чужим? А может быть… не становится, а был всегда чужим?..
Лиза прошла в соседнюю комнату. Там Галинка, в розовой рубашке, спала, раскинув по подушке ручонки. Ее ресницы иногда вздрагивали, пальчики сжимались. Лиза склонилась над кроваткой. «Доченька! Нет, я не одинока! Ты со мной!.. Спи, мой родной птенец».
Из Галинкиной комнаты Лиза вышла собранная, с бодрой уверенной улыбкой.
«Для людей, не имеющих никакого отношения к торфу, это просто комки земли. Но мне кажется, что из них так и струится энергия, тепло. Где-то шумят цехи, по проводам с электростанции бежит свет в деревни. Лампочки Ильича (название-то какое чудесное!) вспыхивают то там, то здесь… А торфоперегнойные горшочки? Их применяют еще мало, но поймут скоро. Оценят».
Лиза вынула из авоськи торф, размочила слегка и пропустила через мясорубку. «Ну, вот ты и претерпел операцию в «багере», — шутливо сказала она, выбирая торф из мясорубки. Взяла стеклянную литровую банку, облепила ее наружные стенки размельченной торфяной массой. «Удастся опыт или нет?» — думала она, не замечая, как идет время, как близится полночь.
Вдруг послышался сонный голос Галинки. С перепачканными руками Лиза вбежала к дочке. Ребенок спал. «Во сне». Лиза снова убежала в кухню. Сейчас будет самое главное. Она осторожно-осторожно начала вытаскивать банку из торфяной муфты. «Если распадется — грош цена моей затее!.. Но муфта не распалась. Лиза с еще большей предосторожностью разрезала муфту пополам. Получилось два кирпича арочной формы.