Выбрать главу

— Я тебя ждала…

— О! Это мне нравится.

— Аркаша, знаешь, когда ты шел по улице и я смотрела на тебя, мне вспомнился тот Аркадий Топольский… Помнишь, как мы забавно шли по рельсам там, за парком. Я никогда этого не забуду.

— Ты у меня вполне лирическая особа. Это, конечно, придает женщине обаяние. Ну, посиди рядышком со мной. Пешком возвращалась с участка?

— Сейчас же весна, лес такой… Аркадий, завтра выходной, поедем в парк. Там было наше первое свидание.

— Не могу, милая. Дел много. Если ты хочешь побыть со мной, то вечером я смогу уделить тебе время. Не обязательно тащиться в парк. Пойдем в кафе, посидим. Можно и о парке поговорить. Я ведь тоже не сухарь — воспоминания юности только бревно не волнуют…

…Бывают люди, которые считают себя богатыми, одаренными натурами. Они твердо верят в то, что способны на большие дела. Обычная, «заурядная» жизнь — не их удел. Умная голова плюс знания, полученные в высшем учебном заведении, плюс привлекательная внешность, и, кажется, — в человеке есть все. А не хватает, как это ни странно, самого главного — сердца. Большого чуткого сердца недостает этим людям. Аркадию Топольскому легко давались науки в институте. Размышляя о своей судьбе, он пришел к выводу, что его удел — «высшая теория». Разумеется, он не собирается отклоняться от своей профессии строителя, но он должен быть наверху. Он будет учить, как строить. Создавать проекты, не подражая кому-то, а искать свое, оригинальное. Он будет читать лекции, добьется профессорства.

«Может быть, действительно добьется, — думала Лиза, глядя на Аркадия, — но все это нужно только ему, для него самого. А к людям, даже близким, он равнодушен».

И Аркадий показался ей еще более чужим.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Июньский город жаркий и пестрый. Улицы в выходной день более многолюдны и шумны, чем обычно. Только что прошел дождь, а солнце уже высушивало на тротуаре последние лужицы.

— Деревья-то, деревья, Яша! Нет, ты посмотри! — Ирина замедлила шаги, словно стараясь задержаться под сенью ветвистого тополя. — Мне кажется, что каждый листик так и струится ароматом и песней!

Яков насмешливо сдвинул густые черные брови:

— Ты поэтесса, ничего не скажешь! Но, друг мой, Аринушка, взгляни в другой конец Пушкинской улицы. Пройдем туда. Я хочу знать, не вдохновят ли тебя на поэзию вон те роскошные липы?

Яков подхватил под руку заупиравшуюся было девушку:

— Куда же ты? — Она потрясла сеточкой-авоськой. — Мы же на базар хотели сходить.

— Успеем. Нет, ты только взгляни на этих красавиц!

Ирина так и охнула:

— Ой когда же успели их так обезобразить? Бедные липы. Что только городское начальство думает? Так низко стричь деревья… зачем?

— А это для того, Аринка, чтобы ночью пугать влюбленных! Увидит вот такую оперированную каракатицу какая-нибудь парочка и дёру! Особенно полезно это для влюбленных студентов: вместо того, чтобы под липой целоваться, они побегут домой заниматься. — Яков вскинул кудрявую голову. — Ого, а я уже стихами заговорил! А тебе — не хочется?

— Нет. Ты прав, такие липы меня не вдохновляют. Давай лучше напишем в «Уральский рабочий» заметку об уродах-деревьях? А?

— Я — за! Дай авоську, я понесу.

Ирина засмеялась:

— Да ты лучше с базара понеси — с картошкой!

— А я хочу и на базар и с базара. Что нового в Соколовке?

— У Лизы проездом гостят ее студенческие друзья — муж и жена. Она украинка, бойкая такая, с характером. А он очень смешной, застенчивый и умный. В толстых очках…

— Поэтому и умный?

— Перестань ты! Просто умный.

— Ну, тогда сдаюсь.

Ирина посмотрела на Якова. На его широком лбу выступили мелкие капельки пота.

— Яша, тебе не трудно идти? Может быть, поедем трамваем?

— Конечно, трудно. Надо было окрылить меня, тогда бы я не пошел, не поехал, а полетел бы!

Иринка сама взяла его под руку.

— Окрылю, но через месяц — не раньше.

— Что ж с тобой поделаешь! Да… Через месяц мы с тобой уже сдадим экзамены, и прощай, университет. И поедут двое журналистов Ирина Дружинина и Яков Шатров в дальние края… Может быть, в самую глушь — в районную газету. И знаешь, что я бы тебе посоветовал, если ты не мечтаешь о кабинете замредактора областной газеты, товарищ Дружинина? Заняться одной темой. Написать когда-нибудь повесть о настоящем человеке…

— Она уже написана.

— Плохо ты думаешь о людях, Аринка, если считаешь, что настоящий человек только один летчик Алексей Маресьев.

Иринка смутилась и с уважением взглянула на Якова: