— Костя, ну что такое, — бабуля не без интереса наблюдала, как я оттаскиваю тушку в прихожую. — Мы же только полы мыли недавно.
— Бабуль, — я уже терял терпение, — я всё понимаю, но что я могу сделать?
— Да хоть стрелки бы ему нарисовал на полу! — не выдержала она, подбирая скалку.
— Хорошая мысля приходит опосля, — посетовал я на полученный уже не впервые совет. — Прикрой дверь, пожалуйста.
Я уже был готов молиться, чтобы на шестой раз сюрпризов не было. Джимшер крался по коридору как заправский ниндзя и шел строго вперед. Его шею украшали пятна лака для ногтей, в остальном он вроде бы не изменился.
В голове появилась мысль: самая долбаная жесть, которая сейчас могла произойти — это вылезшая в коридор любопытная Аля, решившая, что братику нужна помощь. После ее подмоги, опасаюсь, никто бы уже никого не поднял. Навь уберегла меня от этой ситуации, и осетин наконец нашел тронный зал.
Я каждый раз гадал, что видит добрый молодец, попадая туда. Для меня-то картина была привычнее некуда. Высоченные потолки, задрапированные черной дымкой. Стены, украшенные как бы черепами как бы поверженных как бы врагов, давили визуально и немножечко морально. Аля любезно раскидала по краям комнаты несколько скелетов, разрозненных костей и пыльных разбитых горшков с золотом (подозреваю, не без помощи Ферузы). Со стены свисали кандалы заржавевшего внешнего вида. На непритязательном троне сидела максимально мрачная фигура в кованых доспехах. Голем, опирая голову на руку в латной рукавице, скучал.
— Я нашел тебя, проклятый злодей! — загрохотал Джимшер. — Возвращай мою невесту!
Доспехи встали с трона и, подобрав стоящую рядом дубину (родную сестру той, что висела на поясе богатыря), двинулись на него.
Мне картина отчетливо напоминала самое первое сражение, в котором осетина встретила Томоко. Те же прямые удары, простые парирования, никаких финтов и особых изысков. Голем молча бился в полном соответствии с общим уровнем спарринга, вообще не выделываясь. Я полез в карман за кульком, в котором еще должно было оставаться немного попкорна. Тоска была смертная.
Голем работал крайне просто. Он был настроен на уровень силы пришедшего. Как только богатырь демонстрировал, что достаточно силен, на протяжении нескольких минут, задача считалась выполненной. Через минут семь, когда движения осетина слегка замедлились, голем подставил левый бок. Получив по нему окованной булавой, доспехи радостно осыпались на пол, оглушительно звякая составными частями. Джимшер потряс оружием. Видимо, это означало радость от удачной выигранной битвы.
В стене открылась небольшая потайная дверь. Оттуда выбежала Феруза, бросившаяся на шею спасителю. Радостно щебеча, она повела его к выходу. Хорошо хоть кто-то в этой семье будет достаточно умен, подумал я. Для нее стрелки в коридоре рисовать не требовалось.
Мы стояли перед окном, глазея, как Джимшер отвязывает коня и подсаживает невесту в седло. Хрустелось под такое зрелище изумительно. Где-то в глубине дома жутко скрежетало: это голем собирался обратно в оформленные доспехи и садился на трон.
— Вот такой семейный бизнес, ничего личного? — поинтересовалась Уэно.
— Да ладно, — махнул рукой я. — Давно уже никто не обращается по этому поводу. Это первый случай за много лет. Как-то больше неохота героям геройствовать. Раньше как: невесте показал свою стать и молодцеватость, она впечатлилась по самые брови, спас ее и уволок обратно. Сейчас уже не в моде.
— Кстати, о моде, — в дверь зашел дед Кощей. — Молодежь, что в этой ситуации вообще разглядели?
— Забирали полудохлую девицу, отдали здоровую, — начала перечислять Уэно. — Чтоб в порядок привести, пришлось даже убить ее разок.
— Да, дед, а что это вообще было? — поинтересовался я.
— Ну так протри хрустальный шар, — посоветовал дед. — Я не просто так спросил, что вы разглядели. Значит, за вас рассказывать ничего не буду.
— Я думаю, семья Ферузы была в курсе, что девушка смертельно больна, — предположил я. — Поэтому ее в царство и сбагрили. Если бы она схлопнулась прямо у нас в процессе путешествия или при проживании, мы бы виноваты остались. А так не оставалось выбора, фактически мы были обязаны ее починить.
— Верно, — кивнул дед.
— Кощей Карачунович, — спросил Кавагути, — а как так вообще получается, что после смерти и при поедании местной пищи все становятся крепче?
— Здесь несложно, — дед присел на первое попавшееся кресло. — Ты знаешь, как укрепляют ваши конструкты?
Недзуми помотал головой.
— А вы, девы?
— Я знаю, а они нет, — ответила Уэно. — Курс по размножению преподается в начале третьего года обучения, то есть ребятам еще, извиняюсь, рано это знать.