Молчание затягивалось.
Это длилось так долго, что я подумала, не бросить ли мне свою тележку у витрины с подарочной упаковкой и уйти, пока у меня еще сохранилась хоть капля достоинства.
Наконец он ответил.
— Мне тоже понравилось с тобой разговаривать, Галлея.
Мое лицо пылало, щеки стали такими же румяными, как у старого доброго Святого Ника.
Понравилось ли ему целовать меня?
Прикасаться ко мне?
Я судорожно вздохнула, от звука моего имени, сорвавшегося с его языка, по моей коже побежали мурашки.
— Это было неправильно. Я солгала тебе. И мне очень жаль…
— Слышишь?
Я моргнула, его вопрос оборвал мои слова, и я нахмурилась, чувствуя, как нарастает замешательство.
— Слышу что?
Он слегка улыбнулся, наклонился вперед, опираясь на тележку обеими руками, обтянутыми кожей куртки, и посмотрел в потолок.
— Слушай.
Скрип тележек, шум покупателей и писк касс растворились, когда я сосредоточилась, пытаясь услышать то, о чем он говорил.
И тут у меня свело живот, и я резко выдохнула.
В ушах зазвучала песня.
«Oasis».
Мы смотрели друг на друга, он ждал моей реакции. Я не смогла сдержать искреннюю улыбку, и он просиял.
— «Wonderwall», — прошептала я.
Это был их самый свежий сингл.
Я бы соврала, если бы сказала, что не прибавляла громкость каждый раз, когда первые аккорды звучали в моем магнитофоне.
Я бы также солгала, если бы сказала, что не думала о нем каждый раз, когда звучала музыка.
— Тебе нравится эта песня? — поинтересовался он.
— Да. Она моя любимая.
Он кивнул, затем толкнул свою тележку вперед.
Мы проходили мимо сверкающих красно-зеленых киосков, разглядывая длинные очереди к кассам, а из динамиков магазина продолжала звучать песня. В тот момент я чувствовала себя на вершине блаженства. Мы делали покупки вместе с Ридом в ветреный канун Рождества, над головой звучала моя любимая песня, а моя тележка была полна вареников и вкусных продуктов, которые я собиралась приготовить для себя и мамы.
Но мыльный пузырь лопнул, когда мой взгляд упал на витрину с разноцветными «Beanie Babies»3.
Потому что тележка Рида все еще была пуста.
Я остановилась перед стендом и указала на плюшевые игрушки.
— Ты должен купить ей одну.
Рид посмотрел направо.
— Думаешь?
— Да. Ей понравится. — Я указала жестом на маленького коричневого щенка с висячими шоколадными ушками. — Купи ей этого. Он очарователен.
Он посмотрел на меня, его губы подрагивали, а потом он потянулся и взял с полки «Beanie Baby». Открыв вкладыш в форме сердца, он прочитал вслух:
— Косточка.
— Косточка — защитник.
— Косточка подойдет. — Он одарил меня улыбкой, от которой у него появились ямочки на щеках, и усадил игрушку на детское сиденье тележки. — Спасибо.
— Конечно.
Я расстроилась еще больше, когда мы встали в очередь, и мой взгляд снова упал на мягкую игрушку.
Песня закончилась.
Рид станет далеким воспоминанием уже через несколько минут.
Когда мы отстояли очередь и подошли к кассе, Рид встал передо мной.
— Позволь мне оплатить покупки.
Я рванула вперед.
— Ни за что. Я сама.
На самом деле я не была уверена, что мне хватит, учитывая количество товаров, которые я в панике нахватала с полок, но я не могла позволить ему заплатить.
— Это Рождество.
— И я уверена, что у тебя полно друзей и родственников, на которых ты можешь потратить свои честно заработанные деньги. — Мой голос надломился. — И на твою девушку, конечно.
Я не была ни другом, ни членом семьи, и уж точно не была его девушкой. Я была всего лишь наивной девчонкой, не достигшей совершеннолетия, которая полгода назад солгала ему и испортила вечер.
Рид вздохнул, наблюдая за тем, как кассир проносит перед сканером товар за товаром, а сумма все увеличивается.
— Полагаю, мы уладим все по старинке.
Я посмотрела на него, одновременно грызя ноготь.
— Это как?
— «Камень, ножницы, бумага».
Мои глаза загорелись, но я сдержала улыбку.
— Хорошо.
— Хорошо.
Наши руки заняли свои позиции, и я попыталась придумать стратегию.
Раз, два…
Я уже собиралась сделать кулак для камня, думая, что он сделает «ножницы», но в последнюю минуту усомнилась, не думает ли он о том же.