— Не хотите выйти и поговорить со мной наедине?! — представитель клана южных юристов, кажется, теряет терпение и идёт ва-банк.
Его явно тяготит такое количество людей в помещении, а охрана школьными коллегами была решительно остановлена снаружи.
По целому ряду моментов видно, что без сопровождения Фархату неуютно, но он очень целеустремлённый сыплет намеками на имевшие место личные отношения с завучем.
— Боже упаси! — Трофимов, кажется, только что не отпрыгивает от стола вместе со стулом. — Господин Али, давайте оставаться в рамках законодательства?!
— Вы можете объяснить, что происходит?! Мне что, организовать санкцию суда, не сходя с места?! С каких пор этот... отброс пользуется таким вашим расположением?! Господин Трофимов, мы злоупотребим возможностями семьи, но я сделаю всё, чтобы забрать его, — ещё один тычок пальцем в моём направлении, — прямо сейчас! Я ЕГО В СУД ЗАБИРАЮ! НЕ КУДА-ТО ЕЩЁ! ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ?!
"Айя, умоляю! Сделай что-нибудь СЕЙЧАС!😢" — Миру неожиданно перестаёт быть похожей на саму себя. — "Этого не должно случиться! Ещё хотя бы десяток минут надо продержаться!".
"Тика-сан на связи?".
"Да. Это её просьба".
"Ща 👌".
— Слышь, мужик. — Тихий голос Айи с нашего (противоположного для юриста) конца стола парадоксально приковывает к себе внимание абсолютно всех присутствующих.
Сама Мартинес откидывается на спинку кресла и забрасывает ногу за ногу:
— Тебе двух пальцев не хватило? Открутить ещё один? — по-прежнему негромко и абсолютно спокойно продолжает она. — Ты так и не потрудился выяснить, с кем имеешь дело, потому поясняю персонально и под запись. Готов? — окончательно завладев вниманием, одноклассница опускает веки и дальше говорит с закрытыми глазами. — Кроме законов юстиции в любом обществе существуют и противовесы, слыхал об этом? Как раз от таких, как ты. Даже самого беспредельного легавого с тридцатилетним стажем на улице и выслугой, как у бегемота, тоже можно призвать к порядку. Намёки понимать способен? Веришь мне?
"Десяток минут гарантирую" — одновременно с ярким сольным выступлением Айя незаметно пишет в чат.
— Заткнись, — зло выплёвывает в ответ Али-старший. — Я ничего не забыл! С тобой ещё будем разбираться, — он поднимает и опускает руку с тремя пальцами вместо пяти. — Что ты не выйдешь сегодня отсюда без полиции, мы тоже контролируем. Можешь готовиться к приятным личным моментам заранее: обещаю.
Что сказать, когда нечего говорить?
Я очень хорошо понимаю, что именно делать представителю мужского пола в подобных ситуациях, чего бы это ни стоило. Именно поэтому молча поднимаюсь из-за стола, чтоб обойти его по кругу и добраться до Фархата прежде, чем охрана из-за двери вмешается.
Если постараться и дёрнуться порезче, должно получиться. Не такие уж здешние расширения и концентраторы всесильные.
Рывок сзади за одежду бросает меня обратно на стул:
— Идиот!
В первую секунду думаю, что это мне — и с удивлением смотрю на Мартинес (её рук дело).
Оказывается, эпитет был адресован юристу:
— Ты до сих пор не выяснил, — латиноамериканка не спрашивает, а утверждает. — Считала тебя умнее.
Сейчас она как-то странно преобразилась и вместо бесшабашной девчонки-старшеклассницы похожа на... взрослую женщину? По крайней мере, взгляд именно такой — тяжёлый, давящий.
Хорошо что направлен на родителя Рашида.
— Кто она? — Али-старший вроде как свысока уточняет у завуча. — Ваши учащиеся поголовно не фильтруют, с кем имеют дело? Ладно, этот отброс! — видимо, снова ввиду имеют меня. — Но остальные в параллели, тем более нетитульные, должны же соотносить действия с реальностью?!
— Мартинес. Моя фамилия по папе — Мартинес. — Вздыхает Айя со скучающей сдержанностью королевы, объявляющей смертный приговор. — Фархат, — она так и обращается к нему по имени. — Моё последнее тебе предупреждение, тоже семейное, с нашей стороны. Ты сунулся в расклад по горячке из-за сына, не понимая, куда суёшься. Так и быть, я закрою глаза на твои протянутые в мою сторону руки — хотя даже твоя собственная религия это исключает... Но если я тебе сейчас, — драматическая пауза в исполнении латиноамериканки технично повышает напряжение, — скажу фамилию и мамы, клянусь: наше с тобой общение перейдёт на совсем другой уровень. Тебе не понравится.
— Мне плевать на твои фамилии, мам, пап. Можешь начинать молиться: и тебе сегодня по счетам отвечать придётся.
— Как есть идиот. — Айя пожимает плечами и, активировав виртуальную клавиатуру, без разговоров набирает номер.
В следующую секунду она переходит на испанский и я не понимаю ни слова из сказанного. Зрение, чёрт бы его побрал, не позволяет по мимике окружающих определить хотя бы их реакцию.
Хлопнув себя по лбу через секунду, пишу, тегая Эрнандес:
"Можешь перевести?!".
"Звонит матери, просит помощи. Ссылается на их семейные нюансы и говорит, что не может справиться сама. Ещё просит, чтобы помогла именно мама, а папу не трогали — говорит, "это самое". Сейчас вот отправляет изображение Фархата Али и говорит, что раньше не просила ни разу. А это намёк: предлагает поддержать её игру, чтоб помочь с рейтингом. Говорит, когда ещё семья нужна, если не в такие моменты".
А в следующую секунду двери помещения распахиваются и к нам тайфуном присоединяется Тика Хамасаки.
Глава 8
— Здравствуйте. — Тика с порога церемонно кланяется, обращаясь к Трофимову. — Прошу прощения за беспокойство! Что успел натворить мой ребёнок?
Она словно решила никого больше не замечать кроме него, что ли?
На лице Али-старшего одно выражение последовательно сменяет другое по цепочке.
Вначале его брови заинтересованно поднимаются, глаза распахиваются шире. Затем приоткрывается и рот и взгляд скользит по изрядному декольте японки. Следом начинает двигаться кадык — юрист сглатывает слюну.
В этом месте меня словно током ударяет: я же ВИЖУ.
Я ВИЖУ ДЕТАЛИ ЕГО МИМИКИ С ЭТИМ ЗРЕНИЕМ! Как такое может быть?
Не успев удивиться собственной метаморфозе, в нашем засекреченном чате на четверых ловлю от девчонок одинаковые иконки выпученного глаза.
"Ты через моё приложение пинганулся" — сообщает Мартинес. — "Самостоятельно мост перекинул и подключился, как настоящий. 😯 Я сейчас чувствую тебя, как новое соединение. 😯 Не стала лезть сразу под руку. Отключаю, ок? 🤔 А вообще занятно, слов нет".
Сфокусированное изображение в моих глазах за следующую долю секунды расплывается: зрение Вити Седькова возвращается туда, где оно и было. Близорукость не последней степени.
"Мож объяс, что эт был?" — в порыве глубочайшего душевного волнения у меня получается поставить собственный рекорд по скорости коммуникации.
"Мы с Эрнандес сейчас однояйцевые близнецы — завязали концентраторы в один. Вас с Миру пустили внутрь, не ограничивая вашего допуска: вы всё равно натуралы, но так при общении с вами скорость хоть чуток, да повыше.
🤨 РЫЖИЙ, ТЫ ПРАВДА НЕ ПОНИМАЕШЬ?!" — по моим нервам после вопроса одноклассницы от пяток до макушки пробегает лёгкая щекотка.
"Не. Что?" — ну, я предполагаю, что какая-то программная часть её профиля на короткое время что-то там изменила в моём глазу.
Даже в обоих глазах. Но, во-первых, такой текст писать сейчас им — это километр. Не с моей скоростью и не в данной обстановке, уже молчу про сам канал.
Во-вторых, я всё равно ничего не понимаю: просто на какое-то время стало видно лучше.
"У неё работает расширение. Кроме прочего, усиливает производительность мышц," — начинает пояснять панда Эрнандес в чате, пока кошка Мартинес демонстративно трёт лапами глаза и мотает головой влево-вправо. — "Ты непонятно как пингнулся в это расширение. Она почувствовала — и до поры наблюдала. Слияние с нейропродуктом было полное".