— Мартинес именно в этом месте выдала бы какую-нибудь двусмысленную остроту, — замечаю.
— С неё станется, — резковато бросает опекунша.
— Самое простое начало: что для вас является наиболее неприятным? Из всего списка, который вы хотели обсудить? — предлагаю, немного сообразив.
— Твоя мать. — Японка даже на мгновение не задумывается.
— Э-э-э?
Хотя, если подумать, там может иметь место какая-нибудь женская ревность — всё-таки обе были связаны с Сергеем Седьковым.
— Она изолирована по моему приказу, — выдаёт Тика.
Мне даже не приходится изображать ошалевший вид:
— Зачем? Как надолго? И как это понимать?
— Поскольку я сейчас отделила собственный офис от мужа, люди туда пришли новые. — Тика меня не слышит. Кажется, ей важнее высказаться самой. — Не выдрессированные. Сегодня, вот только что, после старта терапии они не исполнили мой приказ не спускать с неё глаз.
— Знаете, здесь мне становится страшно. Мать, как вы говорите, изолирована. Управляете процессом вы, ваши люди вас не слушаются. Я ничего не упускаю? При этом вы являетесь к концу моих школьных занятий, чтобы мне об этом сообщить.
— Вот я и говорю: не знаю, с чего начать, — женщина убедительно изображает проколотый воздушный шарик.
— Зачем вам понадобилась изоляция моей матери? Чего вы хотите?
— Ты в курсе, что её алкоголизм балансирует на стадии деградации личности? А может, даже и не балансирует уже, надо дообследовать.
— Я не силён в традиционной медицине. Насколько помню, там, откуда я родом, единой классификации по теме не было: наркологи разных стран даже между собой спорили.
— Она пьёт, как деградант!
— Да я уже заметил... — неожиданно для себя рассказываю ей наш ночной инцидент. — Хорошо, что девчонки отнеслись с пониманием: вообще сделали вид, что ничего страшного не случилось.
— А ты? — она внимательно смотрит на меня.
— А мне сквозь землю провалиться хотелось! Уже молчу на тему, как нам дальше жить с такими концертами.
— Я была у вас утром, сразу после твоего ухода. Совсем немного разминулись у подъезда. — Неожиданно признается мать Миру.
— И?
— Хотела поговорить с Натали лично, без тебя.
— По поводу?
— Ваше гражданство. Моё твоё опекунство. Твоя учёба. Ваш прожиточный минимум с учётом того, что на неё рассчитывать не приходится. — Хамасаки-старшая медленно вдыхает и шумно выдыхает. — Перевод наших с ней отношений в какой-нибудь цивилизованный формат — коль скоро у нас с ней общий ребёнок.
— Теперь мне весело, — я правда улыбаюсь. — Звучит занятно.
— А жизнь вообще чертовски занятная штука, — сердито парирует японка. — Чтобы ты себе ничего не выдумывал, на, смотри!
Мне на внутренний интерфейс приходит файл. Впечатление как будто человек держит камеру на переносице.
Вот она входит в подъезд и квартиру (по сканеру мажет рука с ногтями Тики). Вот под одеялом в спальне обнаруживается Наталья Седькова, причём в таких физиологических нюансах, что я тороплюсь выпалить:
— Мои вам извинения!
— За что? — невесело вздыхает старшая Хамасаки.
М-да. Если думать с точки зрения формального закона, то мне извиняться и правда не за что.
— За то, что приобщились к таким пикантным нюансам нашей семейной жизни. — Я тоже умею говорить без пауз.
— Тебе не за что извиняться. — Она озвучивает мои же мысли. — Это была полностью моя инициатива, разрешения войти я не спрашивала.
— Ну, вы добросовестно позвонили в двери. Потом даже постучали.
— В общем, так жить нельзя! — Её прорывает. — После того, что увидела там, я вызвала своих людей и повезла её протрезвляться.
— А-а-а, так это она из вашего вытрезвителя сбежала?
Блин, второй прокол за эту беседу. О матери так вроде бы не стоит? Даже о чужой.
Кстати, покопавшись в наследстве предшественника, обнаруживаю, что отца он любил искренне — а к матери относился тона на три спокойнее. Чем объяснить?
— Да, можно и так сказать.
— Судя по тому, что вы особо не нервничаете, она потом нашлась?
— Да. Нашла непонятно как ещё одну бутылку, я фигурально. Вернулась обратно и завалилась в капсулу снова нетрезвой. На, смотри дальше, есть продолжение её подвигов.
На внутренний интерфейс приходит ещё одно видео с малоаппетитными подробностями.
— Бл*. — Не удерживаюсь и смахиваю файл в корзину. — Что в этом всём неприятно мне, я очень хорошо понимаю. Тика, но что смущает вас? Вам же она не родня?
— Я в известной степени себя от тебя не отделяю. Если тебя дома ожидает быт подобного плана — любому человеку, которому ты небезразличен, тоже будет некомфортно. Это за гранью, а свои границы должно иметь всё, нет?
— Неожиданно. До этого момента было очень немного людей, которые хотели бы разделить со мной какие-либо моральные грузы.
— Тут не только моральное, материальное тоже, — ворчит она совсем как Миру. — И я себя чертовски ругаю за то, что так поздно наладила контакт с тобой.
— По поводу матери мне более-менее понятно. Вы вмешались с позиции того, что считаете правильным лично. По вашим японским канонам это может расцениваться как бесцеремонность, плюс тема неприятная. С одним пунктом покончили?
— Нет, это не всё. У нас наметился... да в общем-то, не наметился, а прямо сейчас заключён альянс с Дальхис Эскобар. Твоя биологическая мать сейчас едет в сопровождении моих новичков в её клинику.
— Зачем?! Была же у вас?!
— Есть мнение, что они компетентнее. Вот теперь с самой неприятной темой покончено: к вечеру будут результаты её обследования и рекомендуемый курс лечения. Обсудим перед сном, а в квартире ты сегодня один.
Ну, не один — без матери, но не поправлять же.
— Да не верю я в ремиссию алкоголиков, — у меня это вырывается абсолютно неконтролируемо и на автомате.
— Посмотрим, — не соглашается японка. — Дальхис говорит, варианты есть всегда. Если всё действительно печально, нам с тобой нужно серьёзно решить, как оградить тебя от последствий треша.
— Боюсь, пока это нереально: мы в одной квартире живём и я не планирую смены апартаментов.
— Это решаемо. Ты же понимаешь, что я могу снять точно такую же в вашем блоке? Будешь жить с ней в одном подъезде, но разные двери.
— Вы же знаете, что я по максимуму рассчитываю на свои силы? Кстати, только за эту квартиру оплатил!
— Это всё неважно. — Мать Миру нервно дёргает головой влево-вправо. — Если у неё возникнет проблема с законом, причём степень тяжести неважна — это автоматически снизит ваш общий семейный рейтинг.
— Да я уже понял. — Хороших перспектив действительно мало.
— И, как следствие, отодвигаются твои полноценные права и гражданство. Это в лучшем случае. — Она многозначительно свистит, изображая сильный ветер.
— ... А проблемы с законом у такого контингента возникают не если, а когда. — Соглашаюсь уныло после некоторого размышления. — Мой небольшой опыт говорит, что это лишь вопрос времени — при таком-то образе жизни. Если не бросить пить.
— Именно.
***
Он не скандалил и не спорил.
Да — удивился, когда увидел и утренние приключения в собственной квартире, и капсулу уже у неё цоколе.
— ... проблемы с законом у такого контингента возникают не если, а когда. Мой небольшой опыт говорит, что это лишь вопрос времени — при таком-то образе жизни. Если не бросить пить. — Для шестнадцатилетнего пацана суждение было наредкость здравым и рассудительным.
Тика подумала, что ожидала более эмоциональной реакции.
— Вот поэтому я и взяла её в оборот с утра, — кажется, можно расслабиться. Контакт с парнем не нарушен. — Решила, что трезвая Наталья в любом сценарии лучше нетрезвой.
— Если бы это ещё от нас с вами зависело, — вздохнул Виктор. — Поговорка есть: сколько волка ни корми, он всё равно в лес глядит.