Похоже, к своей матери он относился ещё более сдержанно, чем она сама, только не показывал.
— Ждём результатов из клиники Дальхис. — Японка с удовлетворением отметила, что снова чувствует себя собранной. Гормоны, что ли? Если так швыряет туда-сюда. — И между собой давай договоримся: лечение твоей матери в любом случае марафон, а не спринт. Срывов и проблем может быть много — это не повод тратить нервы. Главное: ты больше не один в этой проблеме. Такую помощь от меня примешь?
Она прикинула про себя: если через суд, надавив на известные клавиши, взять опеку и над недееспособной Натали — её саму это особо не нагрузит. Но будет странно беспокоиться об одном только парне — и не подумать о его самом близком человеке, даже если это бывшая жена Сергея.
К сожалению, делить им больше нечего. Просто сейчас открытые опекунские действия с алкоголичкой не ко времени, придётся чуть обождать.
— Можно подумать, у меня есть выбор в этой ситуации, — сварливо ответил Виктор на её вопрос.
Но спорить снова не стал, а потом даже рассмеялся.
— Всё, с первым пунктом покончили? — Тика незаметно покосилась на подростка.
— Угу. Спасибо вам огромное... А что за завод? О чём говорил Фомичёв?
— Когда мы только приступали к сегодняшней работе, существовал и третий взгляд на вещи. Упрощенно — комбинация нашего и китайского вариантов.
— Отредактировать ген старения и перестрелять конкурентов?! — Виктор даже подпрыгнул на ходу.
— Нет, — японка против желания улыбнулась. — Редакция гена плюс его аппаратная поддержка: разработка такой оболочки импланта, которая продублирует импортированные программы и будет являться чем-то средним между подпоркой генетических изменений и их фундаментом.
— Звучит логично и более жизнеспособно, чем нынешние варианты. На мой дилетантский взгляд, по крайней мере. Тема не взлетела?
— Не то чтобы, там просто слишком много работы. Даже мы с китайцами сегодня мыслим категориями поколений: быстрее не получится.
— А там?
— А тот подход, если говорить о комбинациях шести с половиной нынешних направлений...
— Шесть факториал. Понятно.
Тика очень быстро посмотрела, что такое факториал (да, он же любит математику) и продолжила:
— Сергей всё и всегда делал добросовестно. По тем временам, в нашей молодости, результаты хотелось увидеть быстро.
— При своей жизни?
— Да. Хотя бы. В идеале — вообще ещё при молодости, но это уже из разряда утопии.
— Отец каким-то образом был связан с этим третьим направлением?
— Да. Мы и познакомились на одном из конгрессов, тогда ещё опытом обменивались.
— Ух ты. Я не знал.
— И не должен был, — она пожала плечами. — Он оказался даже более работоспособным, чем мы. Никто не ожидал, но за какой-то десяток лет, наладив отношения со всеми разработчиками, он в разделительных сегментах создал свой задел — тот самый завод, о котором говорил твой земляк.
Виктор выглядел ошарашено:
— Так мы — большие люди?
— Были там, — подтвердила она. — Пока доктрина не изменилась. Тебе, видимо, он не рассказывал, чтобы душу не бередить.
— Что делал завод?
— Это просто слово. На самом деле — научно-исследовательский институт и производства при нём, два в одном. Соединяло обе научные школы. Когда ваш русский сектор принял решение обособиться, следом из коллективной работы вышли и южане.
— А вы?
— Мы объединили юрисдикцию с китайцами, в рамках федерации.
— А разделительный сектор — это...?
— Свободная экономическая зона, на бумаге. А по факту — пограничная территория, за которую правдами и неправдами дерутся остальные игроки, которые с ней граничат.
— Кто?
— Мы, федерация; ваши, русский сектор; южане, — она немного удивилась.
Виктор что, настолько ничем не интересовался? Даже новости годами не читал?
— Ничего в голове нет на эту тему, — он почесал лоб. — Ни единого байта информации.
— Сергей же вынужден был убегать оттуда: какие-то проблемы с администрацией русского сектора.
— Какие?
— Насколько знаю, они хотели отжать всё за просто так или около того. Вроде бы, у вас смена собственника ТАКОЙ компании — норма при смене кабмина.
— А другие что?
— Твой отец крайне по тем временам дальновидно разделил процессы. Часть оставил в юрисдикции федерации, часть — в вашей, а какой-то кусочек — вообще у южан. Он ещё говорил, подлинные союзы возможны только если есть общая великая цель.
— Хренасе. Оказывается, я тоже сын олигарха?
— Бывшего, — подтвердила Хамасаки. — Сюда вы сбежали в одних трусах. Извини.
— Вы помогали ему на первых порах?!
— Нет. Он был очень похож на тебя: голодал, но не брал ни цента.
— А на какие деньги он возил вас на острова? — парень шмыгнул носом. — Тика, я очень хорошо понимаю, сколько это стоит. Стоило.
— Не понимаешь. — Она неожиданно поймала себя на том, что внутри закипает дух противоречия. — На его юрлицах, которые даже сейчас не закончили ещё деребанить до конца наши и ваши в разделительных секторах, была собственность! Формально — чужая и в управлении, аренда на девяносто девять лет.
— А в реале?
— Открывалась и управлялась на его биометрию. Транспорт дотуда часто был мой личный — у нас есть свой парк и летательных аппаратов... А останавливались по прилёте на ваших объектах.
— Хренасе.
— Я и хотела, обсудив это всё с тобой, начать деликатно зондировать: что-то из этого может отойти к тебе? На правах наследника? Раз отец сам не успел.
Рыжий шёл вперёд, как зомби — автоматически переставляя ноги и расфокусировано глядя сквозь асфальт.
— Кстати, я переписала на него и кое-какую свою компанию, — она подсветила перед ними голограмму. — Без этой системы контроля качества все производственные мощности HAMASAKI INCORPORATED не имеют особого смысла. Тоже для информации.
— Херасе. Херасе. — Виктор шёл вперёд, как заведённый, и повторял под нос одно и тоже.
— А потом — эта авария. Твой отец гибнет, мать в коме.
— А вы?
— Для меня как будто воздух вокруг закончился. Без него этот мир просто стал чёрно-белым, — она постаралась незаметно вытереть уголок глаза.
Парень вынырнул из прострации и посмотрел на неё. Затем решительно высвободил руку и обнял её за плечо.
— Я только тогда и узнала по-настоящему, какие у тебя проблемы в школе, — продолжила Тика. — Какое-то время металась, как муха в стакане, но затем ты очень быстро сам всё расставил на свои места.
— А ваш муж?
— Он явно знал о Сергее. Поначалу догадывался, потом однозначно выяснил. Но он не знал и не знает, что иммигрант Седьков — не просто муж алкоголички Натальи. ПРОСТИ!..
— Ничё страшного.
— ... А тот самый отпрыск семейства Фомичёвых, только по матери — потому жил на другой фамилии. Бывший ключевой собственник и идеолог самого большого генетического конгломерата разделительного сегмента. И нашего сектора.
— У вашего супруга такие плохие службы безопасности?
— Ты не до конца понимаешь, чем был ГЕНЕТИКС твоего отца.
— У меня есть уважительная причина — я только сейчас об этом услышал.
— Да. В общем, я именно поэтому в него и влюбилась поначалу. — Первое и последнее в жизни откровение на такую тему давалась неожиданно легко. — Когда всё только начиналось, я сочла его прожектёром.
— А он им не был?
— Скажем, у этого прожектёра оказались чертовски правильными руки. Он парадоксальным образом сочетал трудолюбие хань, аккуратность нихон и вашу нестандартную гениальность.
— Мне неясно, чего хочет этот Фомичёв, который на год младше. А вам?
— Видимо, что-то пронюхали о смене личности Сергея, когда он покидал тот сектор.
— Так у нас и документы не те?! Не родные?!
— Дошло? — Тика улыбнулась. — Да. Формально, Сергей Седьков не имел никакого отношения к ГЕНЕТИКСУ и тем более не вызывал ассоциаций с его владельцем.