У двери выпрямился субтильный брюнет и вопросительно посмотрел на шефиню.
— Что? — Дальхис подошла к своим людям вплотную.
— Чисто открыть не выйдет, по крайней мере, быстро.
— А вообще можете снести её ко всем родимцам?
— Да, но не забывайте, где мы находимся. Наверняка останутся данные на всех тех, кто сейчас здесь присутствует. Искусственным интеллектом личности же легко устанавливаются.
И непонятно, чем и кому оно может аукнуться в будущем, если такие же залёты с парнями ещё раз произойдут — вслух сказано не было, но явно подразумевалось.
— Тика, ваше решение. — Латиноамериканка умела, когда нужно, загибать круто. — Если скажете — дверь сейчас уберём. Однако основные последствия лягут на вас, это в соответствии с контрактом. Мы сумеем вывернуться, если что-то пойдёт не так, но закону может потребоваться виноватый.
— Прошу как можно скорее дать мне возможность попасть внутрь к своему опекаемому, неважно каким способом. Если дверь при этом будет повреждена, весь возможный ущерб должен быть отнесён на мой счёт. — Японка заговорила громко, специально выражаясь прямо и недвусмысленно. — Любой вид ущерба. Имеет место преступное бездействие государства, я вынуждена защищать конституционные права несовершеннолетнего доступным способом. Сказано официально, — в воздухе зажглась уже знакомая цифровая подпись.
В интерфейс Дальхис упал соответствующий документ.
Миру, Ана и Айя стояли чуть в стороне и явно что-то бурно обсуждали в виртуале.
В самом коридоре на десяток метров в обе стороны не было ни души, лишь кто-то в штатском задумчиво глядел сюда от самой развилки, практически, из холла.
Субтильный перевёл вопросительный взгляд на Мартинес-старшую. Та коротко кивнула в ответ и выбросила вперёд указательный палец.
Латиносы снова стали похожи на муравьёв. В течение пары секунд весь периметр дверного косяка оказался утыкан какими-то непонятными бляшками.
"¡Atención!" — появилось в интерфейсе у всех без исключения.
В следующий момент бляшки хлопнули и дверь вместе с рамой без затей провалилась в помещение.
Первой к удивлению присутствующих внутрь рванула баскетболистка. Она буквально размазалась в воздухе, опередив даже пару очень непростых ребят из эскадрона.
Следом за ней, буквально на расстоянии шага, прилипла Мартинес-младшая. Дальхис, не скрывая изумления, попыталась прймать дочь за шиворот, но не преуспела: пальцы вхолостую схватили воздух. Выругавшись в реале, бегущую следом Миру она для надёжности подняла в воздух и, словно баскетбольный мяч, бросила Тике: "Следите сами!".
Внутри Рыжий и Бахебри ожесточённо сопели и катались по полу, оказываясь сверху по очереди с переменным успехом.
***
— Что ты видел?
Дальхис, Тика и девчонки тупо сняли меня с дознавателя в десять рук и отнесли в угол.
Сейчас они стоят шеренгой и форменным образом меня допрашивают, причём строго наказали говорить голосом и в интерфейс не думать соваться.
— Вначале неожиданно запустилось вот это приложение, — на автомате тянусь к гаджету активации.
— НЕТ! — рука Айи пребольно хватает меня за запястье. — Голосом! Рыжий, не тупи!
Странно. Обычно она себя так не ведёт даже на эмоциональных пиках.
— В систему вообще не лезешь, — хмуро добавляет Эрнандес. — Если хочешь кто-то показать, двигай пальцем здесь, — она подвешивает в воздухе панель управления.
Упираю ноготь в нужную виртуальную кнопку:
— Вот это. Причём я специально ничего не нажимал, но оттуда сразу уведомления посыпались.
— КАКИЕ УВЕДОМЛЕНИЯ?! — Дальхис и Тика, не сговариваясь, подаются вперёд.
Естественно, против воли и на рефлексе опускаю взгляд на две пары молочных желез. Ну а чё, там есть на что смотреть и у одной, и у второй, особенно с такими разрезами.
— Идиот. — От Мартинес тут же прилетает беззлобный подзатыльник.
Надеюсь, что беззлобный.
— Не лезь в сиськи моей матери, — вроде как на тон спокойнее предлагает Айя. — На вопрос лучше отвечай.
— Анекдот тянет вам рассказать! — огрызаюсь под влиянием эмоций. — О козлах, петухах и новичке в тюремной камере!
Впрочем, всё равно не поймут: наши фразеологизмы нужно знать, чтобы оценить, а местными я не владею.
Витя Седьков был чертовски далёк от подобного арго.
— Он нервничает, эй, сбавьте обороты, — Дальхис берёт бразды в свои руки. Потом обнимает меня за плечо и, копируя аналогичное движение опекунши накануне, касается губами моего виска. — Рыжий, ты молодец. Я видела и весь ваш разговор, и всё то, что было потом. Сейчас очень важно понять конкретно, какие именно детали этот, — кивок в сторону Бахебри, — успел обнаружить у тебя при вашем тактильном контакте.
Полицейского пара немногословных латинос несколько секунд тому упёрла лицом в пол, стукнув при этом локтём в затылок. Лоб южанина о покрытие загудел так, что даже мне стало нехорошо.
Сам дознаватель, кстати, не двигается и не шевелится.
Ещё один земляк Мартинес, стоящий в дверном проходе, что-то экспрессивно произносит по-испански.
— У нас минута. Сюда уже бегут, — переводит специально для меня мать Айи.
— Да ему твои буфера вон, мозги отшибли, — ворчит Эскобар-младшая родительнице без пиетета, демонстративно прослеживая за тем, куда направлен мой взгляд. — Как нырнул в твоё декольте — так там и плавает. Кобелина.
— Я не специа...
— У меня есть муж, которого я очень люблю, — как-то по-стариковски мудро улыбается мать дочери, затем поворачивается ко мне. — Ты вообще их читал, те уведомления?
— Нет, конечно. Не до того было. Когда он бороться полез, меня сперва вроде как током ударило. Потом я его лбом в лицо "поцеловал" — он мне руки заблокировал, а затем...
— Как именно заблокировал руки? — Тика подходит вплотную и протягивает запястья. — Покажи на мне.
Аккуратно беру её пальцами:
— Примерно так. Только хватал, разумеется, сильнее и всей пятернёй.
Взрослые женщины переглядываются:
— Тактильный контакт, — мать Айи не спрашивает, а утверждает. — С вашим концентратором.
— Да. Девочки, бегом отсюда! — Хамасаки-старшая на ровном месте преображается. — Стали посередине коридора через секунду! Своим скажете? — мать Миру твёрдо смотрит на Дальхис, указывая подбородком на парней-латиносов.
Звучит короткая команда по-испански и в комнате мы остаемся втроём.
Впрочем, на полу ещё лежит Бахебри, но именно он признаков жизни подавать как будто не собирается.
Тика подходит к нему ближе и протягивает пальцы к вискам.
Сеньора Эскобар именно в этот момент накрывает мои глаза ладонью, а второй рукой за плечи притягивает к себе:
— Не смотри. Тебе не нужно видеть.
— Ваша дочь нас с говном сожрёт за такие... — договорить про сиськи и мой нос между ними у меня не получается.
— А мы ей не скажем, — то ли серьёзно, то ли в шутку отвечает мать Айи, перебивая. — Всё, можешь поворачиваться.
Меня отпускают на волю.
— Если вдруг что, ты понятия не имеешь, на каком этапе и от чего умер тот, кто тебя допрашивал, — абсолютно буднично сообщает Тика, отряхивая ладони. — Никаких показаний без меня или нашего юриста никому не даёшь: орёшь про пятую поправку и двадцать первую статью.
— Принял.
— Я думаю, может, на пару дней дадим охрану? — мать Айи подходит к телу Бахебри и пытается пошевелить его носком туфли. — От нас? Если что, дочери время от времени сопровождение выделяю — подозрений не будет. А двигаются они и так по большей части вместе.
— Вначале объясним Виктору, что случилось, — качает головой японка.
К моему огромному сожалению, никаких объяснений не случается потому, что обещаной сотрудниками Эскобар минуты нам не перепадает: опросная начинает заполняться кем ни попадя, от полицейских в форме до даже одного судейского в мантии.