— Занудное ты создание, — притворно вздохнула младшая Эскобар. — А я так надеялась, что наконец-то встретила своего героя. Эх-х.
— Я так больше не могу. — Эрнандес хохотнула и похлопала одноклассника по заду. — Виктор, чем быстрее ты расслабишься — тем скорее мы тебя отпустим.
— Да? — доверия в голосе Рыжего не было ни на грош.
— Да. Ты звенишь, как струна, а мы пытаемся сгладить твои тяжёлые впечатления, — баскетболистка говорила серьёзные вещи с дурацким видом.
— Хотите прикол? — Хамасаки прикончила первую бутылочку и потянулась за второй. — Вы вот его трамбуете, а не видите: он уже три раза успешно пенту нажал.
— Да-а-а?! — одноклассницы как по команде прекратили маяться фигнёй и развернулись серьёзными лицами друг к другу.
— А чего тогда он по нам не жахнул? И кстати, откуда у него пента? — озадачилась спортсменка. — Даже у меня нет, дорого.
— На браслете было, базовая модификация — мама же ему не ширпотреб пододогнала. А не жахнул потому, что он её включал, а потом выключал. Ставлю на то, что боялся вам сделать больно, — японка и не подумала что-либо скрывать от единственных добровольных союзниц своего новоявленного "брата".
Тем более что лояльность свою они доказали не раз и не в теории.
— Этого не может быть. — Неожиданно хрипло проскрипела потомок Эскобаров. — Что угодно, но не это. Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда.
— До чего у тебя занятный вид с голыми сиськами, верхом на мне — да с такой харей! — поторопился выпалить обиженный всеми русский.
— Если наша узкоглазая принцесса не шутит, я тебе в таком виде готова даже ноги перед сном мыть, затем эту воду пить, — серьёзно бросила латиноамериканка. — На центральной площади. С голыми, как ты говоришь, сиськами, вместо рабыни.
— Хренасе. — Рыжего, видимо, проняло без разбега.
Ну да, Мартинес нечасто балует других однозначной серьезностью.
— Просто кое-кто тугоумный не понимает, что это значит, — окончила она. — Хамасаки, а тебе не показалось?
— Я никогда не шучу на ТАКИЕ ТЕМЫ. — Миру коротко мотнула волосами слева направо. — В этом вопросе тоже не шучу, — торопливо уточнила она через секунду. — Держите, как знала.
В салоне между двумя диванами зажглась голограмма.
— Это его нейропрофиль за последние пять минут, — добавила риторическое японка. — Я пишу в динамике.
Кроме Седькова все и так всё поняли.
— Херасе. — Эрнандес положила пальцы ей на запястье, получила разрешение и прокрутила ролик замедленно подряд ещё несколько раз.
Мартинес коротко, но оглушительно (в запертом салоне) присвистнула:
— А ведь теперь понятно, за что тот обезьян пострадал.
— Убитый легавый? — машинально уточнила баскетболистка.
— Да.
— И я так думаю, что за это, — вздохнула Хамасаки, собираясь с мыслями. — Просто у него, скорее всего, стояло что-то профессиональное, он же полицейский. Может, он и не прямо такое увидел, но по типам активности мозга тоже ведь можно многое заподозрить.
— Легавые очень хорошо качают мониторинг, — подтвердила Айя, что-то сопоставляя. — Он, конечно, не уличный патрульный, но если начинал в молодости на улице, вполне может стоять какая-нибудь профессиональная ведомственная приложуха. Просто сносить не стал, когда на другую работу перевёлся.
— Имеешь ввиду, мониторинг собеседника на предмет нейроактивности?
— Там прежде всего на предмет агрессивности. Но во вкладках настройки могут быть какие угодно — в том числе, и на такое. Я видела, как оно работает, у нас кое-кому ставили, — неохотно, но откровенно пояснила Мартинес.
В её мимике или интонациях по-прежнему больше не было ни тени шутливости.
— Вы мне можете объяснить, какого чёрта здесь происходит? — Рыжий зашарил рукой внизу, пытаясь нащупать свои улетевшие с подачи Эрнандес штаны, находившиеся совсем в другом месте.
Миру наклонилась, достала их из-под дивана и бросила ему, чтобы не мучился:
— Ты когда-нибудь видел летающую улитку?
— Да. Если наподдать с носка — отлично летит, не догонишь, — "брат" принялся суетливо натягивать одежду.
— Без подобного буста чтобы летала, видел? — она не повелась на жалкую попытку подначить.
— Не видел, — угрюмо засопел Седьков. — Но я вам уже тыщу раз сказал, что у меня получается кое-куда дотягиваться в интерфейсе. И вы, и Тика мне в ответ так же точно тыщу раз сказали, чтобы я не заикался об этом и вообще ото всех скрывал даже то, что в чате могу общаться.
— Окей. Понятными скажу тебе категориями: Виктор, ты только что описал, как улитка согласилась не бегать при свидетелях после того, как её об этом попросили близкие. — Японка допила второй сок от Эскобар. Кстати, органик и стопроцентный натурал. — А мы тебя спрашиваем о летающей. Разницу улавливаешь?
— Не видел я ни летающей, ни бегающей.
— А вот мы только что увидели, как бегавшая, хотя и не должна, полетела, — Эрнандес указала взглядом на голограмму. — Причём если бы не натуральная на сегодня Хамасаки, мы б с Худой этот момент вообще проворонили бы скорее всего. В нашем интерфейсе не так контрастно видно.
— А что не так с этой вашей пентой? — Седьков наконец справился со своими штанами в условиях тесного салона и мгновенно повеселел и ожил.
— Бегающая улитка — это ещё с натяжкой, но объяснимо. Тренировалась, качала мышцы плюс молилась всем богам. Они и подсобили. Мало ли, что случается под луной иной раз. Физике твоей любимой во всяком случае не противоречит.
Мартинес не выглядит сейчас ни легкомысленной, ни склонной к юмору, третий раз напомнила себе японка. Наредкость.
— Мутация, да просто новый биологический вид, чёрт возьми, — продолжила обычно гораздо менее серьёзная латиноамериканка.
— Так может и летающая идёт по тому же разряду? — Седьков честно и добросовестно не сдавался, пытаясь оперировать недоступными ему категориями. — Ещё один новый и незнакомый вид?! Чего только не случается под луной?
— Ага. Только крылья у неё где? Или объяснение, логическое и непротиворечивое — по каким законам физики она летает без них? — Айя насмешливо посмотрела на одноклассника.
— Или вот тебе другой вопрос, его сто процентов зададут: что она вообще такое — эта улитка? — баскетболистка полезла за диван и вернулась со своим лифчиком. — Рыжий, прости. Я щ-щас сама не смогу уже, дай успокоюсь и в себя приду. Чпоканье отменяется. Миру, прости за облом с порно. В другой раз.
Мартинес принялась одеваться вслед за подругой.
— Досада. — Японка опять надела на лицо безжизненное выражение.
— На тему? — Эрнандес непонимающе свела брови вместе.
— Теперь буду теряться в догадках, — услужливо пояснила Хамасаки. — Толстый и короткий или длинный и тонкий. Интересно же!
— А вдруг и...! — запальчиво и рьяно вскинулся было Седьков.
— Боже, какая детская наивность, — Мартинес, поддерживая формально, вскользь и тихо брошенной фразой дала понять, что читает японку как раскрытую книгу.
— Не-а, — Миру картинно покачала головой, перебивая Виктора. — Не бывает.
— Да откуда ты знаешь! — Рыжий, похоже, реально завёлся на ровном месте.
Было занятно даже несмотря на неподходящий момент.
— Знаю, — она солидно опустила веки и добавила компетентности в интонации. — Бабушка говорила.
— Что?! — а вот то, что на это купилась и потомок Эскобаров, было уже неожиданно. — Бабушка что говорила?
Или она сейчас играет?
— Если ты хочешь, чтоб у парня был длинный и толстый, тебе придётся иметь двух парней. — При такой аудитории у японки получилось сохранить серьёзное лицо абсолютно без усилий.
Вот что значит многолетняя практика и тренировка.
Самое интересное, теперь все трое поверили.
Сказать им, что-ли?
Подумав мгновение, она сдержалась и не стала своими же руками рушить ореол собственной загадочности.