Мы с Миру, снова не сговариваясь, одновременно и некуртуазно только что и смогли икнуть.
Вопреки оптимизму хозяйки нашего второго этажа, ни в каком движении нам поучаствовать не удалось (возможно, слава богу): на лестнице Мартинес резко развернулась и гораздо более эмоционально, чем до этого, замахала руками:
— Бегом назад! К Тике-сан! Там такое!
Я ещё подумал — ну, мало ли. Может, помощь какая нужна или концентраторы там в сеть объединить — если ранение и медицина задерживается.
То, что Айя поймала какую-то информацию по сети, было ясно.
Когда мы галопом прискакали в место квартирования моей опекунши, тамошняя картина подвесила мои эмоции надолго: обрывки бумаги везде, обгорелые по большей части. Разбитые окна, несмотря на то, что не должны бы.
Одновременно с нами из другого коридора вынырнула Дальхис, причём в таком виде, что я снова покраснел до корней волос:
— Как…?! — в её единственном слове было столько эмоций, что все выпрямились, будто ломы проглотили.
И только я, как говорится, не удержался — и жизнерадостно расхохотался на всю усадьбу. Наверное, выплёскивая с опозданием достаточно нешуточный стресс: сгоревшие бумаги оказались, когда я поднёс их к глазам, ни много ни мало эмиссией государственного казначейства.
Денежными банкнотами, если по-простому.
В принципе, Айя знала, что мама с Тикой договорились не по-детски и всерьёз. Но даже она оказалась не готова к тому, что они увидели: тип боеприпасов, влетевших в оба окна старшей Хамасаки, ей в голову сходу не пришёл (надо будет потом, когда всё уляжется, подробно опросить братву из эскадрона. Попутно: зарядили сюда явно свои, у чужих ничего огнестрельного с собой не было. Вопрос: зачем?).
Итог был налицо: небольшой и уютный склад денег, хранившихся за бронированной перегородкой, каким-то образом оказался по большей части разбросан по помещению и испорчен огнём. Безвозвратно.
— Хренасе. — Рыжий, близоруко щурясь по ночному времени, сгрёб с пола несколько бумажек и поднёс их себе под самый нос. — Это чё, деньги?!
— Нет, их имитация, — не сдержалась она (вырвалось на автомате). — Исключительно действующие макеты денег, в натуральную величину и с соблюдением всех степеней защиты.
А дальше Седьков загоготал в этой своей неповторимой манере. Если бы не подобное вокруг — стало бы неловко, а так даже не зацепило.
— Что у тебя произошло? — мама, как и подобает хозяйке, приобняла напряжённую Тику за плечи и усадила на диван. — Расскажи быстро и спокойно.
— От тебя пришла тревога, — японка вынырнула из прострации. — Я была в ванной. Расширения показали, что там лучше и оставаться — я дополнительно заблокировала двери.
Здесь понятно. Две женщины между собой образовали свой закрытый канал, сообразила Айя. Мама первым делом после начала атаки и сработки на КПП оповестила гостью — потому что со своими ночевала я и уж на своём этаже всяко сориентировалась бы. Парни из эскадрона явно справлялись, оценка ситуации пришла сразу — вот громкий шум и не начинали. И эвакуацию тоже.
Нужды не было.
— Да, это так. А каким образом… — Эскобар-старшая вопросительно подняла бровь и указала взглядом на обрывки бумажек, которые ветер шевелил по всему помещению. — Это всё… оказалось в подобном виде?
— Вытащила ещё днём из аппендикса сюда, поближе к столу, вместе со стойками. Когда ночью раздались выстрелы снаружи и ты сказала замереть на месте — осталась в ванной. После того, как ты разрешила выходить, здесь обнаружила уже сгоревшее. Думала, ты скажешь, что произошло.
— Это зажигалка была, — задумчиво пробормотала мама, одновременно запрашивая по связи стрелков, получая от них ответ, оглядываясь по сторонам и явно оценивая навскидку ущерб. — Наша зажигалка. Кое-кто из новичков на расширении, дуплетом бахнул по окнам. Хм, неловко получилось.
Было видно, что сеньоре Мартинес-старшей очень хочется спросить, какого чёрта Тика стала днём перемещать стеллажи из "сейфа" — защищённого закрытого пространства — под окна, в рабочую зону.
С другой стороны, хозяин — барин.
Хамасаки-старшая, мгновенно уловив эмоции собеседницы, тоже вопросительно изогнула бровь и наклонила голову к плечу.
К чести обеих, ни одна из женщин в истерику не свалилась.
— Инструкция, — успокаиваясь усилием воли, выдохнула Дальхис. — Старая внутренняя инструкция, парень действовал чётко по ней. Заградительный, именно на случай нападения.
— Так это мы сами? — Хамасаки-старшая лишь слегка повела плечом.
И бровью.
— Да. Считалось, что пожар здесь на время задержит тех, кто под прикрытием заварухи может ломануться в сейф. Чужой выстрел, если что, через моё стекло бы и не прошёл.
— А мебель и аксессуары частично огнеупорные, — понимающе подхватила японка. — Оттого сгорели только деньги.
Латиноамериканка молча кивнула в ответ.
И действительно от огня кроме бумажек пострадали лишь пара накидок да несколько деревяшек по мелочи.
— А я-то думала, — спокойно опустила веки азиатка.
Седьков, внимательно слушавший этот разговор и смотревший то на одну женщину, то на другую, вдруг нехорошо засверкал глазами.
У Айи в преддверии его следующего действия заныли корни волос.
Рыжий набрал побольше воздуха, предварительно выпучил глаза и заржал, как конь после случки.
Эрнандес вздрогнула, повернула к нему голову, мазнула по товарищу взглядом — и тоже засмеялась следом, непринуждённо и искренне. Впрочем, уже по иному поводу.
— А ведь на такое даже сердиться не получится, — замогильным голосом констатировала Мартинес-младшая.
Справедливости ради, ей тоже стало не по ситуации весело — пришлось врубать нейрокоррекцию, чтобы не выходить из образа.
— Мам, а на какую сумму у нас тут… денег прилипло? — Миру не стала присоединяться к общему веселью.
Вместо этого она свела брови вместе и напряглась.
— Семь нолей, — лаконично уронила Тика.
— Десятки миллионов, — зачарованно пробормотал Рыжий, мгновенно переводя математику в слова.
Блин, почему он только с цифрами так быстро думает? Где его реактивность в других мыслительных процессах?
— Фигасе. — Затем впечатлившийся Седьков развернулся к Дальхис. — А это каким-то образом восстанавливается? Ну, по номерам банкнот там? По страховке? Не может же это быть… конец всему? — подбор деликатных формулировок ему явно не давался сходу. — И всё, что нажито непосильным трудом, испарилось?
— Впрочем, ничего нового, — пробормотала Айя себе под нос, не удержавшись и поплотнее прихватывая одноклассника под руку, чтобы нажать пальцами в тот момент, когда кое-кому слишком говорливому будет нужно прикусить язык.
А тормоза собственной деликатности, как обычно, окажутся на профилактике.
— Может, — коротко отрезала мама. — Я не рассчитывала, что банкноты будут физически перемещаться из сейфа по помещению просто ради развлечения.
— Сейф — это вон та комната за бронированными плитами? — непосредственно похлопал глазками Виктор.
Дальхис коротко кивнула.
— Они своим наличием глаз грели, — уголком рта неловко улыбнулась Хамасаки-старшая. — С другой стороны, давай смотреть на вещи позитивно. Все живы — это главное.
— Сейчас будем делать инвентаризацию. Те банкноты, которые ещё подлежат чему-то, разумеется, пустим в оборот, — разразилась инструкциями старшая Эскобар. — Но их здесь меньше половины. Намного меньше, увы.
— А как вы это видите? — с грацией слона в посудной лавке наивно продолжил Виктор. — Так быстро на глаз считаете? Как это возможно? Десятки миллионов же.
Эрнандес захрюкала в кулак. Тика грустно вздохнула и отвернулась в сторону окна.
Миру с интересом посмотрела на "брата", как на некую диковину.