— Коротко. Если не хочешь улететь на депортацию, ты должен выигрывать за школу. Я бы сказал, что и в этом случае шансы не стопроцентные, но они есть и они не малы. Это раз.
— Два что?
— У других учеников не должно быть от тебя проблем. Точка.
— Каких проблем?! Вы сейчас о чём?!
— Твой удар пальцем в глаз Рашиду. Я закрыл глаза на то, что ты сделал это явно под какой-то химией. Ювеналы звонили, — напоминает он многозначительно. — Сам мальчик жаловаться на тебя не стал, ты этого даже не оценил, кстати. СЕДЬКОВ! Если утренний инцидент не будет последним в школе, второй эпизод будет последним в своей биографии тут.
Ну и поворот. А ведь он отлично понимает всё — судя по его глазам.
Видимо, моё лицо красноречиво вытягивается, потому что в следующее мгновение он пренебрежительно улыбается и добавляет:
— Хочешь сказать что-нибудь о справедливости? Типа, тебя бьют? И ты должен иметь возможность защищаться?
Спасибо за лайк:)))
Ритм написания и выкладки, увы, от сердечек зависит порой больше, чем авторы готовы признать прилюдно и вслух 😀
Глава 5
— Да. Не такими словами, но имел в виду именно это. Ваши слова звучат как провокация либо издевка.
— Ни то, ни другое, ты слишком много о себе думаешь.
— А что это тогда?
— Раз и навсегда: пока учебными и воспитательными процессами в школе управляю я, правила здесь устанавливаю тоже я. Для тебя, в силу твоей индивидуальности, эти правила логично сделать уникальными.
— Завершите мысль, пожалуйста. Чтобы я чётко увидел позицию администрации.
— Ещё не понял? Школа тебя поддержит во всём, что касается твоего будущего гражданства, образования, далее по списку. Но для этого ты должен выигрывать. Чтоб и у нас были какие-нибудь бенефиции.
Он переводит дух, оглядывается по сторонам и подцепляет с подоконника стеклянную бутылку с водой.
Вылив добрую её половину себе в рот, Трофимов продолжает:
— Однако, выигрывая за школу, ты не должен прямо или косвенно доставлять даже тени неудобств никому. Особенно — остальным ученикам! Даже в том контексте, в котором ты сегодня утром зацепил ногтем глаз Рашида.
— Можно подумать, это была моя инициатива! А что делать, когда конфликты начинаются не мной?! Вы же сами наверняка знаете!
— А я не знаю, — серьёзно качает головой он, подаваясь вперёд и нависая над столом. — Я действительно не знаю, как тебе спокойно ходить сюда дальше, не имея возможности дать сдачи. Но мне это и не нужно знать, понимаешь?
— В смысле? — теперь оторопеваю полностью.
— Это твоя личная проблема, Седьков, не моя. Я здесь только устанавливаю правила! А как их соблюдать — твоя забота. Крутись, думай, — хряк пожимает плечами. — Пробуй варианты, старайся, напрягайся. Должен же кто-то напрягаться?
— Знаете, в моём возрасте абсолютно все дети на автомате верят в одну смешную вещь.
— В какую? — завуч отхлёбывает из бутылки вторую половину.
— В справедливость. И в то, что педагоги теоретически должны ей способствовать.
— И что? — пустая бутылка со звоном отправляется в мусорную корзину под столом. — Что ты этим хочешь сказать?
— Те условия, которые вы выставили, очень мало похожи на справедливость.
— Знаешь, я очень рад, что ты это сказал. Давай расставим все точки. Если бы ты был моим другом, родственником, членом семьи знакомых, да просто полноценным человеком — я бы тебя очень понял. — Лицо кабана излучает искренность и сочувствие. — Но ты чужой. Здесь ты просто чужой, к твоему сожалению. Поэтому сочувствие в свой адрес ещё нужно заработать. Улавливаешь?
— А ведь вы меня просто не любите, сенсей.
— Увы для тебя, и не скрываю даже. Да, у тебя с этим пока минус. А за что мне тебя любить?
— Ух ты.
— Ага. Лично для меня ты — головная боль и дополнительная работа. Учишься ты у нас, не учишься — моя зарплата от этого не меняется. Но до тебя мне не приходилось тратить время и силы на…
— … на выродка с парой сотен рейтинга? Об которого не вытирают ноги только ленивые? От которого одни проблемы в потенциале, но нет отдачи? Нулевой выхлоп?
— Точно. Ну видишь, ты же сам всё понимаешь.
— До разговора с вами всегда считал себя нормальным человеком, а сейчас прямо ущербным чувствую. Занятно.
Хорошо, что я уже не в том возрасте, чтобы его слова могли меня задеть.
— Мало ли, кто из нас кем себя считает, — толстяк пренебрежительно машет ручкой. — А знаешь, кем считаю тебя я?
— Кем?
— Картошкой. Картошкой крайне спорного сорта. Стоимость твоего урожая должна превышать стоимость ухода за тобой, как по мне. Здесь и сейчас выращивать тебя мне должно быть выгодно.